Большое и подробное интервью актрисы Оливии Хасси 

  Приветствуем Вас на тематическом сайте "Ромео и Джульетта" - разделы / sections  - Romeo and Juliet Site  

Интервью Оливии Хасси

которое она дала по телефону накануне торжественного вечера в Castro Theatre

по случаю празднования 40-летия фильма Франко Дзеффирелли "Ромео и Джульетта".

(www.grouchoreviews.com)

Использование материалов сайта www.romeo-juliet-club.ru возможно только 

 с разрешения автора , официального представителя Клуба Джульетты в России. 

Перевод Дины Абильдаевой и Натальи Матвеевой, для www.romeo-juliet-club.ru 

В возрасте 16-ти лет Оливия Хасси стала звездой мировой величины, дебютировав в фильме Франко Дзеффирелли «Ромео и Джульетта». Памятными являются также другие кинопроекты с участием Оливии, такие как «Смерть на Ниле», «Потерянный горизонт», «Черное Рождество» и «Психо IV: Начало». К тому же актриса, известная  духовным нравом, стала кумиром многих христианских зрителей после того, как она передала на экране образ Девы Марии в телефильме Дзеффирелли «Иисус из Назарета», Есфирь в телефильме «Тринадцатый день: история Есфири» и исполнила главную роль в фильме «Мать Тереза из Калькутты». В данный момент Хасси готовится отметить сорокалетие фильма «Ромео и Джульетта», с визитом в Castro Theatre в Сан-Франциско, в день Святого Валентина, где она даст интервью, по ходу показа на экране материалов, представляющих некоторые эпизоды из фильмов актрисы. В преддверии ее приезда, я разговаривал с Хасси по телефону,  которая в тот момент находилась дома, в Голливуде.

Оливия Хасси: Здравствуйте, Питер!

Groucho: Здравствуйте!

Оливия Хасси: Как ваши дела?

Groucho: Хорошо. А у вас?

Оливия Хасси: Все отлично, спасибо - только немного отдышусь.

Groucho: Да, конечно!

Оливия Хасси: Знаете, с возрастом все становится труднее.

Groucho: О, да.

Оливия Хасси: Я пошутила. Я бегаю вверх и вниз по лестнице сотни раз в день. Со всеми моими животными.

Groucho: Да. Ну что ж, начнем. Вы выросли в Аргентине, и жили там до семи лет, верно?

Оливия Хассси: Да.

Groucho: У вас остались четкие воспоминания о вашем раннем детстве? У вас, вероятно, не было с тех пор времени побывать там снова.

Оливия Хасси: Честно говоря, нет. Я помню своего отца, но это было так давно, Питер. Я помню как уезжала из Аргентины в Англию с матерью и братом.

Groucho: Представлять, разыгрывать что-то - стало вашей забавой ещё в раннем возрасте, когда вы были ребёнком.

Оливия Хасси: Я мечтала стать актрисой с четырех лет. Я помню, как в детстве ходила по дому, обмотав голову полотенцем, и воображала себя монахиней. И уже тогда я подумала, что мне было бы гораздо легче играть монахиню, чем быть ею в действительности. С того момента я сказала: «Хочу быть актрисой!»

G: Когда вы впервые прошли прослушивание?

О.Х: Когда мне было лет семь, а моему брату шесть, моя мать увезла нас из Аргентины. В то время у меня была мечта стать актрисой. Я попросила маму найти... - я тогда была храброй девочкой, все мои страхи пришли ко мне с возрастом - итак, я попросила мою маму найти драматическую школу, и она нашла. Но, к сожалению, мы не могли себе позволить ни одну из тех дорогих лондонских школ, где обучали драматическому искусству, поскольку у нас не было достаточного количества средств, когда мы приехали из Аргентины. Но я не успокоилась и сказала маме, что я смогу работать, и все, что мне нужно, это беседа с директором школы. Моя мама добилась интервью с мисс Конти, директором итальянской драматической школы Конти. Мне тогда было семь с половиной. Увидев список учеников школы в руках мисс Конти, я сказала ей: «Знаете, я вижу в ваших руках список. Однажды мое имя обязательно будет присутствовать там. Я великолепная актриса. Мне необходим шанс, чтобы доказать это».

G: Вы сказали это в возрасте семи лет. (смеется)

О.Х: Да, когда мне было семь с половиной. Почти восемь. Мисс Конти, засмеявшись, посмотрела на меня и сказала: «Мне нравится твое мужество. Я дам тебе шанс». «Моя мама сможет помочь немного, но я знаю, что буду работать, раз уж я здесь. Я буду платить из своих собственных гонораров». С того момента, когда меня приняли в школу, я начала работать моделью, и у меня были небольшие эпизодические роли на сцене. Уже до «Ромео и Джульетты» я успела сделать очень много работы.

G: А что было, когда вы снимались в фильме Дэлмара Дэйвса (Battle of the Villa Fiorita), в драматической школе?

О.Х: В то время я работала над небольшим проектом «Cup Fever» с участием футбольной команды «Манчестер Юнайтед». Я играла поклонницу этой команды. Все ребята из нашей школы тогда проходили прослушивание у Питера Вуда, великого режиссера английской сцены. У него были намерения поставить спектакль Джей Прессон Алена «The Prime of Miss Jean Brodie», основанный на романе Мюреула Спарка. Мне было нелегко пройти пробы, поскольку я была ужасно застенчивой и маленькой ростом для своего возраста. Когда я проходила прослушивание, Джей Прессон Ален как раз сидела в зале. Питер Вуд сказал: «Олив, будет лучше, если ты встанешь на другую сторону сцены ». Я повернулась к нему и сказала: «Никто не называет меня Олив. Это имя моей бабушки. Я - Оливия! ». Мне было лет двенадцать. Он рассмеялся. Джей Прессон Ален сказала: «Я хочу, чтобы она сыграла хорошенькую Дженни. Я видела ее в маленьком фильме о футболе «Cup Fever». Моей дочери она очень нравится, и я хочу видеть ее в этой роли». Так я начала играть на сцене.

G: Здорово!

О.Х: Я закончила свои непримечательные роли в Олд Вик, где у меня не было реплик.

G: Думаю, не имея опыта, играть с самой Ванессой Редгрэйв на сцене было весьма интересно.

О.Х: Это было удивительно. Удивительно потому, что нам предстояло работать вместе - у меня была вторая ведущая роль из всех девочек, а Ванесса была такой великодушной и щедрой - замечательным человеком. К тому же она была ослепительно красива. Мы все скучали по ней, когда она покинула «Броуди», чтобы сниматься в «Камелоте» - ее кинодебюте.

G: А правда ли, что она взяла вас под свое крыло? Вы ушли на съемки «Ромео и Джульетты» сразу после того проекта с участием Редгрэйв.

О.Х: Да, да. Она ушла на съемки «Камелота» и попрощалась с нами, поскольку совместная работа очень сблизила нас. Я вошла в ее гримерную на прощание. Обняв меня, Ванесса сказала: «Знаешь Оливия, в один день то же самое будет с тобой». После этого я больше не видела ее. Затем, примерно год спустя, Дзеффирелли проводил в Лондоне набор актёров для нового проекта по заказу ВВС - «Ромео и Джульетта». Проект приобрел грандиозную популярность после того, как «Парамаунт» решил продюсировать фильм.

G: А правда ли, что Франко увидел вас именно в том спектакле?

О.Х: Он пришел посмотреть на меня в «The Prime of Miss Jean Brodie» после того, как я прошла у него кинопробы. В то время он успел просмотреть примерно восемьсот девочек в Лондоне.

G: (смеется)

О.Х: Во время прослушивания у Франко мне и в голову не приходило, насколько он был обеспокоен этим. В один день, когда я поднималась по лестнице театра с охранниками, меня попросили спуститься вниз, к служебному входу. Спустившись, я увидела Франко с одним из продюсеров фильма Дайсоном Лавеллом. Франко сказал: «Милая, я хочу испытать тебя снова. Это Дайсон, мой партнер. Мы хотим дать тебе учителя, который поработает с твоей речью. Занимайся усердно. Через полтора месяца, когда я вернусь из Рима, я хочу прослушать тебя заново». А вы знаете, как прошло второе испытание?

G: Как я читал, на роль Джульетты помимо вас, претендовали много голубоглазых блондинок.

О.Х: Да, очень много голубоглазых блондинок. Во время первого кастинга Франко вошел в раздевалку, проходя мимо девочек, которые разделяли одно и то же белое платье. Мы снимали это платье для того, чтобы дать его следующей, кто должен был пройти прослушивание. It was like a cattle call. Франко подошел ко мне, и, взяв из кармана своего пиджака расческу, расчесал мои волосы на прямой пробор. Поставив меня напротив зеркала, он спросил: «Ну, что ты думаешь?». Я в ответ: «Я выгляжу нелепо!»

G: (смеется)

О.Х: На что он ответил: «Ты ничего не понимаешь! Это - классическая внешность. Вот как я хотел тебя проверить, причесав твои волосы таким образом». Затем Франко спросил: «Как ты думаешь, какой внешне должна быть Джульетта?». «Голубоглазой блондинкой с длинными волосами» ответила я. «Ты ничего не понимаешь!» сказал он.

G: (смеется)

О.Х: Это было любовью с первого взгляда. Я просто обожала Франко! Я была сильно влюблена в него во время съемок. Вспомните, мне было всего пятнадцать, когда я начала работу над фильмом.

G: Разумеется.

О.Х: Он был настолько гениален, и работать вместе с ним было большим удовольствием.

G: И на прослушивании вы прочитали монолог с зельем, верно?

О.Х: Да. Я сыграла эту часть пьесы после сцены на балконе, когда Франко разбил всех нас на пары. Мне предстояло сыграть с Леонардом Уайтингом. А остальным девочкам с другими мальчиками. В тот момент, когда меня не было рядом, Франко сказал: «Она моя Джульетта. Она должна выглядеть именно так. Только нам стоит посмотреть, умеет ли Оливия играть».

G: (смеется).

О.Х: Но он сказал мне об этом позже, после всей этой шумихи во время набора актеров. Так или иначе, нам с Леонардом предстояло сыграть сцену балкона вместе. В пятнадцать лет я была слишком робкой. А подобные сцены в пьесе были очень… – вы знаете, это было другое время. Совсем иначе, чем сегодня. Мы приложили огромные усердия, чтобы сделать эту сцену, и нам удалось. Мне было нелегко, поскольку именно в этой сцене у меня часто менялось настроение. Для двух юных актеров эта сцена достаточно сложная.

G: О да.

О.Х: Я сказала Франко, что меня не затронула сцена на балконе. Он спросил меня о том, какая же лучшая сцена в пьесе. «Я думаю, сцена со снадобьем лучшая из всех в роли Джульетты» сказала я. На что он ответил: «Хотела бы ты выучить монолог из этой сцены? Я мог бы прослушать тебя заново через пару недель, после того, как вернусь в город». Я согласилась. В сцене на балконе он руководил нами: «Нет, вы должны смотреть друг на друга со страстью». Когда Франко уехал, я принялась учить монолог. Эта сцена была невероятной! Я выучила монолог всего за час. В то время я играла в «Броуди» в театре Windham и занималась с учителем, работавшим над моей речью. В один вечер, до возвращения Дзеффирелли в город, я собрала всех девочек в театре. Поскольку спектакль «Броуди» был о школьницах, девочек было очень много. «Я отрепетировала сцену со снадобьем, и я хочу, чтобы вы оценили мою игру» сказала я, поскольку они были моими самыми строгими и  взыскательными критиками.  «Я собираюсь пройти кинопробы у Дзеффирелли через пару дней. Хотите ли вы увидеть сцену, которую я подготовила?». Все согласились и сели в гримёрной вокруг столиков с косметикой. Я хорошо помню, как мне это нравилось. Я начала свой монолог, и к тому времени, когда я его закончила, все девочки сидели с открытыми ртами. Стояла полная тишина. Нетрудно было догадаться, насколько моя игра впечатлила их.

 G: Невероятно.

О.Х: Майкл Йорк гостил у Дзеффирелли, когда тот вернулся в город. Во время очередного прослушивания рядом с ним были трое мужчин, которых я раньше не видела. Позже я узнала, что они были из «Парамаунта». «Хорошо, милая. Ты обещала подготовить сцену со снадобьем, которая тебе так нравится». «Да», - сказала я. «Тогда я хочу, чтобы ты сделала -», «Нет, пожалуйста, позвольте мне самой показать то, что я подготовила» ответила я. Он согласился. Я начала сцену со снадобьем, которую, как вы знаете, сократили в фильме до одной фразы: «Любовь, придай мне силы». Но во время пробы, я произнесла монолог Джульетты полностью. К тому времени, когда я закончила сцену, я поняла, насколько глубоко проникла в образ - начав плакать, я была не в силах остановить слезы. Когда я встала, в зале стояла абсолютная тишина. «Мило», - сказал Франко. Он подошел ко мне и, охватив меня руками, сказал: «Тебе должен понравиться Рим».

G: (смеется).

О.Х: «Не вздумай пока никому говорить. Мы собираемся сделать публичное объявление», - сказал Франко. «Правда?», - спросила я. «Да, ты моя Джульетта».

G: Прослушивание проходило в комнате или перед камерой? Они снимали это?

О.Х: Пробы проходили перед камерой. На Sixteenth Street в Лондоне. Там снималось все прослушивание целиком, включая сцену с зельем. В то время Майкл мне ничего не говорил об этом, но позже он сказал, что разговаривал с Дзеффирелли: «Франко, если вы не возьмете эту девочку, вы сумасшедший. Она - настоящая Джульетта».

G: Видео с вашим монологом, которое не использовалось в фильме, на вес золота.

О.Х: Да. Я думаю, у Франко оно имеется.

G: Правда?

О.Х:  Скорее всего, он сохранил то видео. Во время съемок я прошла через балкон и спросила у Дзеффирелли: «Когда мы собираемся снимать сцену с зельем?», поскольку, как вы знаете, это была моя любимая сцена.

G: Да. (смеется).

О.Х: Услышав это, он ответил: «Милая, думаю, нам стоит заменить монолог из этой сцены одной фразой. Мы ведь не хотим испортить впечатления зрителей от красоты чувств Ромео и Джульетты, верно?» Я очень расстроилась. Годы спустя, я вернулась в Рим, поскольку я регулярно посещала Франко после окончания съемок. Мы также много путешествовали по миру вместе с фильмом. Однажды, пребывая здесь, в Риме, я встретилась с Энтони Хэвлок-Алланом, одним из продюсеров фильма, наряду с Джоном Брэбурном. Энтони Хэвлок-Аллан сказал мне, что Франко не захотел снимать целиком сцену с зельем потому, что он говорил: «Если мы оставим этот монолог, фильм перестанет называться «Ромео и Джульетта», все буду говорить лишь об Оливии Хасси в той сцене».

G: (смеется).

О.Х: Он боялся, что весь фильм может померкнуть на фоне этой сцены. Но, все же, я была разочарована тем, что мне не удалось сыграть в этой сцене, которую мечтали воплотить многие актрисы.

G: Возможно, «Парамаунт» когда- нибудь вынесет на свет тот ролик.

О.Х: Да, если они смогут взять его у Франко, и если, конечно, он его еще имеет при себе. Надо же, уже сорокалетие фильма «Ромео и Джульетта».

G: Верно.

О.Х: Мне не верится, как быстро летит время! Сколько тебе лет?

G: Мне тридцать три года.

О.Х: О, ты молод. Какой же ты счастливый!

G: Да, но для меня вы - неповторимая Джульетта.

О.Х: Спасибо. Я надеюсь, что сейчас я неповторимая Тереза. Хотя, пока никому не довелось посмотреть эту картину.

G: Верно, верно. Я думаю, мы еще сможем поговорить об этом. В то время в прессе регулярно появлялись мифы вокруг «Ромео и Джульетты». Мне хотелось бы обсудить некоторые слухи, среди которых нередко встречаются ложные, но иногда правдивые.

О.Х: Какие слухи?

G: Один из самых распространенных слухов, что я прочитал, и который, конечно, не имеет никакого отношения к правде, - то, что вы были дочерью Дзеффирелли. Вы когда- нибудь слышали об этом?

О.Х: Бог мой, нет! Если я и вправду была бы его дочерью, мне никогда не пришлось бы покидать Рим.

G: Верно.(смеется).

О.Х: Нет, Франко - гомосексуалист.

G: Да, я знаю. Конечно, я знал, что это неправда, но меня удивил тот факт, что вы не слышали об этом.

О.Х: Нет, нет, не слышала. Он был моей первой большой влюбленностью. Франко, Пол МакКартни и Майкл Кейн были моими идолами!

G: И Дзеффирелли предлагал роль Ромео МакКартни.

О.Х: Да, я знаю. Я читала это в статье. Он, скорее всего, приглашал его. Франко мог пригласить на эту роль первого встречного, до тех пор, пока он не осознал, что все это сводилось к серьезному кастингу.

G: И, конечно же, ходил слух, что у вас был бурный закадровый роман во время съемок. Правда ли это?

О.Х: С кем?

G: С Леонардом.

О.Х: Нет.

G: Нет?!

О.Х: Мы были слишком молоды. Нет, нет, нет.

G: Этот слух широко распространен.

О.Х: Мы играли влюбленных, вы знаете, мы целовались. Нам было всего пятнадцать и шестнадцать. Нет, мы не встречались. После окончания съемок, мы довольно быстро разошлись. Да, со стороны это выглядело как взаимная любовь, но предметом моего вдохновения всегда служил Франко. Я любила Франко. Я просто обожала его гениальность и его методы работать. Я была шокирована, когда узнала о том, что он нетрадиционной ориентации.

G: (смеется).

О.Х: Но поскольку в течение съемок фильма мне минуло шестнадцать с половиной, я сумела смириться с этим довольно быстро.

G: По стандартам нынешних дней вам двоим заплатили сравнительно мало за участие в фильме, верно?

О.Х: Очень мало. И это несмотря на то, что восемь месяцев мы объезжали мир, раскручивая фильм. К тому же мы были самыми популярными молодыми актерами на тот момент.

G: Да.

О.Х: Мы не могли поехать ни в одну страну, где нас не преследовала бы огромная толпа. Это было невероятно. Это напоминало феномен вокруг фильма «Титаник», только того времени, можешь представить?

G: О, да.

О.Х: Даже по сей день, когда кто-либо встречает меня на улице и узнает, я вижу в его глазах, насколько он любит фильм «Ромео и Джульетта». Это - нестареющая классика.

G: Да, я полностью согласен.

О.Х: Я чувствую себя очень уважаемой и чтимой. И Леонард, конечно же, был частью всего этого.

G: Еще один слух относительно того, что вас не допустили на премьеру фильма, по причине откровенной сцены. Это правда?

О.Х: В то время они действительно не разрешали. Но, несмотря на это, я присутствовала на премьерном показе фильма, который длился до четырех утра. Он проходил в одном из отелей Лондона.

G: В Waldorf-Astoria.

О.Х: Мы ожидали обзоров. Когда они вышли, я заплакала, так как они были весьма недоброжелательны. Франко утешал меня: «Не беспокойся, это всего лишь зависть».

G: Но среди них также было много похвалы. Я знаю, что в основном отзывы были смешанными. Хотя, в Лондоне они яростно защищались шекспировским.

О.Х: Но вы знаете, что сказал Франко? Он сказал, что хочет снять классику, к которой люди будут обращаться и лет через пятьдесят.

G: Как и случилось.

О.Х: Я получаю электронные письма на моем веб-сайте от двенадцатилетних детишек. Знаете, это прекрасно.

G: Да. С признанием в любви.

О.Х: О да. Я до сих пор получаю любовные письма. Это так чудесно!

G: В столь юном возрасте вам, наверное, было трудно вообразить более опрометчивый опыт, чем сыграть самую важную драматическую роль в литературе, проводя девять месяцев в Италии.

О.Х: Исполнение роли было легкой задачей. Я была словно на небесах, и чувствовала себя счастливой со своей новой большой семьей. Только PR лишил меня всего этого.

G: Да.

О.Х: Ты знаешь, что я имею в виду -

G: Мировой тур.

О.Х: Никто не был к этому подготовлен, поскольку это было открытием для своего времени. Мы были на обложках журналов по всему миру. Мы принимали участи в фотосессиях по четырнадцать часов каждый день. Когда мы хотели пообедать, люди из «Парамаунта» говорили, что в течение обеденного времени у нас будут еще два интервью, каждое из которых длится полтора часа. Мы никогда не испытывали ничего подобного.

G: Один из самых ярких и неожиданных моментов вашей жизни был тот, когда вы танцевали с Принцем Чарльзом во время Royal Premiere, не так ли?

О.Х: Да, да. Он сидел рядом со мной во время ужина, и мы танцевали вместе с ним. А когда мои ноги одолела усталость, я сняла туфли и положила свои ноги на его. Он был настолько мил и настолько очарователен!

G: Вы всегда были очень приветливы, в особенности, в адрес великого Дзеффирелли. То, что он сделал для вас, сделал по зову любви, не так ли?

О.Х: Да. В моем понимании он гений. Он действительно может делать все. Разумеется, он может быть упрям, как любой другой человек. Но если вам однажды довелось с ним работать, вы понимаете, насколько вы измотаны, поскольку он весьма требователен. Нередко совместная работа с Франко бывает сложной, но он всего лишь стремится к лучшему. С некоторыми людьми он может быть любезным и легко находит общий язык. К примеру, я с Франко всегда была в дружеских отношениях. Я прекрасно понимаю этого человека. Когда мы работали над фильмом «Иисус из Назарета», ему надо было лишь посмотреть на меня, чтобы я сказала: «Да, я знаю. Разреши мне попробовать. Разреши мне сделать это снова». Без лишних руководств, ему удавалось добиться желаемых результатов. «Как я сыграла?» спрашивала я. «Мм, хорошо. Но я верю, ты способна сделать лучше». Я не успокаивалась, пока он не говорил: «Блестяще», и работала снова и снова. Я не работала два года после «Ромео и Джульетты» потому, что не хотела. Мне минуло 17 лет, когда мы объезжали весь мир, раскручивая фильм. Мы получали очень мало. «Парамаунт» никогда не финансировал наши личные нужды. К тому же, у нас был немыслимый семилетний контракт. Мне нравилось только то, что мы имели право отклонять те сценарии, которые нас не интересовали. Сейчас я сожалею о том, что во время наших бесчисленных поездок мы были слишком усталыми. Ведь мы были так молоды! Перед поездкой в Канаду, мы были в Нью-Йорке, где со мной захотел встретиться знаменитый американский кинопродюсер Хэл Уоллис, чтобы поговорить о паре проектов. «Парамаунт» заявил мне о необходимости идти на эту встречу. Но я была в очень плохом настроении, так как, находясь в Нью-Йорке, я не могла позволить себе пройтись по магазинам. Можете представить?

G: (смеется).

О.Х: Во время турне с фильмом «Ромео и Джульетта» я находилась в плохом расположении духа потому, что у меня не было красивой одежды.

G: Да.

О.Х: Верно? А ведь я принесла грандиозный успех фильму!

G: Да.

О.Х: «Парамаунт» вынудил меня встретиться с Хэл Уоллисом. Он был обаятельным джентльменом, и сказал мне: "Знаешь, у нас есть два проекта для тебя, Оливия, я думаю, что ты просто идеально подходишь для них". А я сказала: "Ну, это мило". В тот момент я не знала, кем являлся Хэл Уоллис, и я была очень обидчивой. Конечно, позже я выяснила, что он замечательный режиссер. Но тогда меня не заботило, кто он был. Я была в плохом настроении, я была юной, я была уставшей. И я спросила: "Что это за проекты?", на что он ответил: "Ну, один из них "Anne of a Thousand Days" ("Тысяча дней Анны") с Ричардом Бартоном."

G: Ох.

ОХ: А я сказала: "Я с удовольствием сыграла бы Анну Болейн. Спасибо вам. Мне это нравится. Ричард Бартон - один из моих любимых актеров. Я встретила его в прошлом месяце в Лондоне с Франко. И он был очень мил. Я бы с удовольствием сыграла эту роль". И он сказал: "Да, да. А другой проект называется "Настоящее мужество" с John Vein ".

G: (посмеивается)

ОХ: А я сказала: " Но John Vein не может играть." И, конечно, Джон Вейн был одним из его лучших друзей. Я тогда промахнулась с этим. Я не намеренно сделала это. Вы знаете, теперь у меня есть опыт. И после этого я сказала: John Wayne - американское достояние (дословно – институт). Он большая, вы знаете, кинозвезда.

G: Да.

ОХ: Кого заботит, что он не Ричард Бартон на сцене? Он тот, кто он есть. Но в то время я этого не знала. Вы знаете, у молодых людей всегда есть на все свое мнение. Мы думаем, что знаем все, когда мы молоды, а потом мы понимаем, что не знаем ничего (смеется).

G: смеется.

ОХ: Но тогда я упустила возможность поучаствовать в тех двух проектах. Теперь я очень жалею об этом, потому что оба эти проекта стали бы отличными работами.

G: Я хочу спросить вас о том, о чем, может быть, спрашивают не так много, каким был на самом деле характер Джульетты – игра характера. Она – обычная девочка в некотором смысле, но что Дзеффирелли думал об этом, какой характер необходимо было сыграть, и как вы видели ее?

ОХ: Никакой, он просто сказал, что она должна быть похожей на молодую девочку 14-ти лет, которая впервые полюбила. Она должна быть вспыхнувшим человеком, полным  страсти и эмоций, свойственных четырнадцатилетним. И только сказал: "В основном, Оливия, будь собой.»

G: (посмеивается)

ОХ: Вот так это было. А потом – первая моя мысль: "Ну, этот диалог трудный" – но затем, однажды для вас станет актуальным то, что - суть Шекспира, прелесть Шекспира в том, что как только вы знаете диалог, тогда вы можете позволить войти в него всем эмоциям.

G: Да-да.

ОХ: И еще одна вещь, которую я обнаружила годами позже: никто не переписывает Шекспира. Одна из наихудших вещей - это когда ты берешься за работу и одобряешь сценарий, т.е. вы беретесь за работу, особенно здесь на телевидении, - вы знаете, вы показываете высокую работу, а они говорят «Ну, мы решили" - обычно это продюсеры - "Мы решили, переписать сцену". И они подкладывают примечания под вашу дверь в одиннадцать часов вечера. Прелесть Шекспира в том, что никто не может его переписать. Все, что они могут сделать, это что-то удалить. Они могут удалить определенные речи или определенные строки. Они не могут добавить. И они не могут переписать. Это действительно так. А Шекспир -  как только вы дойдете до конца диалога, тогда вы поймете его изюминку, и это просто… - это совершенно чудесно. И тогда актер сыграет это самым выразительным образом.

 G: О, да.

ОХ: Потому что диалог в действительности не так важен, я думаю, как чувства. Но если диалог выстроен правильно, то в нужный момент дать волю эмоциям будет не сложно. И чувства, именно чувства, являются важнейшей составляющей. Я думаю, что весь резонанс Ромео и Джульетты, был в том, что они оба были красивыми, молодыми людьми, которые полюбили в первый раз и были готовы умереть за это чувство. Это - нечто вечное. Мне кажется, что если бы сегодня Парамаунт выпустил этот фильм еще раз, даже в сегодняшнем пресыщенном мире, много людей пошло бы смотреть это опять на широкоформатном экране, чтобы переживать все снова и снова.

G: Безусловно.

ОХ: Это классика.

G: С нашей осведомленностью сейчас, 40 лет спустя, оглядываясь назад, была одна проблема насчет… - вы знаете, я вспоминаю, что на вас оказывалось давление из-за вашего веса. Это правда?

ОХ: Да. Потому что я любила поесть. И я была весьма пристрастной особой. Когда кто-то съедал одну тарелку макарон, мне нужно было 3.

G: (смеется) Я точно такой же.

ОХ: И я боролась с этим всю жизнь, пока мне не стало почти 40 лет, и тогда я подумала: "Знаешь что? Я буду вести здоровый образ жизни, и больше не буду заботиться об этом. Я больше не собираюсь волноваться из-за этого." Я как раз разговаривала сегодня утром с подругой своей дочери, которая остается у нас на ночь, и которая начинает беспокоиться, что у нее есть проблема с весом - это она так думает. Я сказала ей: "У тебя только одна жизнь. Просто наслаждайся каждым днем и прими себя такой, какая ты есть. Как только ты успокоишься, и будешь заниматься делом, твой вес придет в норму. Все нормализуется, как только ты перестанешь об этом думать. Не принимайте это все так серьезно. Мы удачливы, если проживем 90 лет на этой планете.

G: Да.

ОХ: "Вся наша жизнь сейчас в нашем теле.» Вы знаете, все мы относимся к этому так серьезно. Мы здесь ненадолго.

G: Это верно.

ОХ: Вот именно. И, к сожалению, вы проживете большую часть своей жизни, прежде чем это поймете. Некоторые люди этого никогда не поймут.

G: Одним из самых запоминающихся моментов в создании "Ромео и Джульетты", о котором мы еще не говорили, - это период репетиций на вилле Франко.

ОХ: Да.

G: Что вы ощущали: то было время хорошей подготовки или хаоса, или того и другого?

ОХ: О, для меня это было просто праздником. Не только для меня - для всех. Франко был настолько ярок и полон жизни. Мы делились разными историями, туда отовсюду приходили люди, и у него всегда и всем хватало места на его вилле - это было потрясающе. Для меня это было фантастически. У меня был праздник.

G: И Франко имел репутацию соблазнителя мужской половины съемочной группы, что, вероятно, считалось бы беспокойством сегодня.

ОХ: Да.

G: Вы знали об этом тогда?

ОХ: Нет, не знала. Я полагаю, поскольку я была юной, я не подвергалась этому. Я слышала от некоторых, что он был довольно напорист с ними. Но поскольку я была девочкой, у меня не было с этим никаких проблем.

G: Ясно.

ОХ: Для меня это было только по-настоящему хорошим опытом. Мы стали друзьями с Брюсом Робинсоном и ..мм..мм.. ох, Меркуцио. Джоном МакЭнери. Я не вижусь с ними сейчас. Это было уже достаточно давно. Но я полюбила их. Мы проводили много времени вместе. И, конечно, Леонард. Мы стали большой семьей.

G: Вы работали с Майклом Йорком три раза, верно?

ОХ: Да. Майкл очень, очень профессионален. Он джентльмен.

G: Ваш звездный партнер Леонард жаловался на обнаженную сцену – по крайней мере после ее съемок. Каким было ваше к ней отношение - ведь вы были совсем юной, и было много противоречивых споров по этому поводу.

ОХ: Я не думаю, что кто-нибудь из молодых актеров английского кино сделал что-либо подобное в то время. Но это было сделано действительно со вкусом, вы знаете, Франко снял это уже очень близко к окончанию фильма, когда мы уже поработали друг с другом несколько месяцев. Мы все знали друг друга. И когда дошло до сцены в спальне, вы знаете, он послал Мауро, нашего визажиста, за мной в гримёрную, и он сказал мне: "Франко хочет, чтобы я привел тебя в порядок с головы до ног". А я сказала: "Но зачем? На мне ведь будет длинная ночная рубашка." На что он ответил: "... так сказал Франко". Я сказала: "Ну, хорошо". Но, спустившись вниз, я сказала: "Франко, на мне должно быть хотя бы нижнее белье." А он ответил: "Ты знаешь, это их первая ночь любви, и они молоды, здесь ничто не будет неуместным. Все будет сделано наилучшим образом. После того, как он мне объяснил, как все будет сделано красиво и трогательно - красота этого была в том, что они были такие неопытные и такие юные, верно? - сделать это имело смысл. Таким образом, потом это уже не было сложно. Тогда все наше руководство и все мужчины из съемочной группы уже знали всех нас, а мы были младше остальных на съемочной площадке. И когда мы снимали сцену в спальне, многие мужчины, которые тогда не работали со светом, стояли спиной к нам. Это было очень уважительно и мило с их стороны. В это время мы входили в роль. Я не знаю, что вообще такого было в этом.

G: Я думаю. что сложно представить себе обнаженную сцену, которая была бы более оправдана, чем та, что была показана в этом фильме.

ОХ: Точно. Но, вы знаете, в наше время обнаженные сцены делают все. Но тогда никто иной как Ванесса Редгрейв снялась в обнаженной сцене в фильме "Взрыв". Помнишь?

G: Да.

ОХ: Но она была старше меня.

G: Тот фильм был достаточно вызывающим, а этот был таким традиционным один.

ОХ: Да. Но это была действительно первая обнаженная сцена людей нашего возраста, я думаю.

G: Угу. Как вы упомянули раньше, вы работали с Дзеффирелли несколько позже в фильме "Иисус из Назарета". Эти съемки проходили иначе 10 лет спустя? Он изменился как режиссер? Изменились ли вы?

ОХ: Нет. Между нами уже была какая-то связь. У каждого великого режиссера есть свой актер, который работает для него, так вот я - его актер. Я думаю, что это так. Он так же говорил об этом в своих интервью. У нас было понимание друг друга - я знала, что ему от меня нужно. В идеале, я бы хотела работать с ним все время. Было бы здорово, если бы последние 30 лет я проработала бы только с Дзеффирелли, потому что я люблю работать с ним.

G: Я хочу спросить о "Потерянном горизонте", который стал международный провалом, верно?

ОХ: Международным провалом?

 G: Я думаю, что это было так.

 ОХ: Люди, которым этот фильм понравился, будут очень расстроены, если я стану сильно критиковать его.

G: (смеется) Он действительно был очень раскритикован здесь, в Америке.

ОХ: Да, за него голосовали как за один из десяти худших фильмов, сделанных когда либо.

 G: Да, он действительно имеет такую репутацию.

ОХ: Но у него был большой кастинг (состав исполнителей). Я встретилась с Питером Финчем - в последствии, великим Питером Финчем. И Джоном Гилгудом. И Charles Boyer. Лив Ульман, она фантастическая актриса. с Майклом Йорком опять, вы знаете. Это был невероятный жизненный опыт. Я была беременна во время этих съемок.

 G: Надо же.

ОХ: Меня тошнило и рвало целыми днями. Это было ужасно, мне было трудно делать вид, что все нормально.

G: Да, это выглядит подобием причудливой пытки для беременной женщины.

ОХ: Никто не знал. Они бы меня заменили, если бы узнали об этом. А я совсем не хотела  упустить эту роль, только потому, что я была беременна. И все мои костюмы… - вы знаете, John Louis, прекрасному дизайнеру, приходилось шить новые, поскольку я становилась больше. И мне говорили: "Оливия ты что, так много ешь?" Я отвечала: "Нет". Я не хотела говорить им, что я была беременна, потому что я не хотела чтобы они меня заменили, я знала, что Натали Вуд рассчитывала на эту роль, а они дали ее мне.

G: И тебе пришлось петь и танцевать.

ОХ: Да, пришлось. И мне нравится это - я люблю танцевать. Но, к сожалению, мне тогда было так плохо, о-ох.

G: Я думаю. У вас хорошо получились эти сцены. Мне кажется, это красивым, впечатляющим.

ОХ: Да, спасибо. Это была правда, я выглядела полной - потому что я была на третьем месяце беременности - три с половиной месяца.

G: Потом вы также участвовала в полюбившемся культовом фильме ужасов "Черное рождество".

ОХ: Да, я была опять приглашена в этом декабре на показ фильма, вы знаете, бедный Боб Кларк умер в прошлом году. И это так странно, поскольку каждый год он звонил мне и говорил: " Оливия, ты придешь на показ "Черного Рождества"? " Вы знаете, каждый год фильм показывается в Голливуде в каком-нибудь театре. Это похоже на почитание классики. Правда?

 G: Да.

ОХ: И каждый год я говорила: "Ох Боб, это начинается в полночь. Я люблю ложиться спать рано. Я не могу так долго не спать." А потом, за год до его смерти, он позвонил мне снова и сказал: " Ты придешь на этот раз?" И по какой-то причине, мой внутренний голос сказал мне: "Да. Почему бы тебе не пойти туда в этот раз?"

G: Хмм.

ОХ: И я пошла. Нас фотографировали с Бобом вместе. И что действительно странно, то что несколькими месяцами позже, двумя-тремя месяцами позже, он умер. Я была рада, что согласилась пойти в этот последний раз. И еще – я встретила Стива Мартина, несколько лет назад, я только отрезала свои длинные волосы, пытаясь изменить свой образ снова. Стив Мартин тогда снимал фильм Roxanne.

G: Ах, да.

ОХ: Я была приглашена на встречу. Когда он услышал, что я вхожу, он остался с продюсером. Когда я вошла в комнату со своими коротко обрезанными волосами, он сказал мне: "Вы участвовали  в одном из моих самых любимых фильмов, Оливия." Я спросила:" Ромео и Джульетта?" А он сказал:" Нет. Черное Рождество".

 G: Ха!

 ОХ: Он сказал: "Я видел это 23 раза, мне очень понравилось". Вы знаете, этот фильм похоже стал небольшой культовой классикой.

 G: И они пересняли его…

ОХ: Они пересняли его, и Боб был одним из его исполнительных продюсеров, но я слышала, что фильм получился ужасным. Этот фильм просто сплошная резня.

 G: Теперь поговорим о фильмах ужаса, вы также приняли участие в ужасной киноистории, сыграв мать Нормана Бэйтса.

ОХ: Да, да. Я хотела, что бы весь фильм был черно-белым.

G: Ммм.

ОХ: Это моя идея. Это действительно было бы во всех отношениях психологическое кино.

 G: Да.

ОХ: Мне понравилось играть отрицательного персонажа. Обычно я получаю роли ранимых жертв. Вы знаете?

G: Верно, верно. Получалось хорошо. Всегда получалось хорошо. Были ли вы довольны этим опытом, и как это получилось?

ОХ: Мне очень понравилось работать с Генри Томасом. Я думаю, он был замечательным. Очень профессиональный молодой актер. Я была довольна, но немного жаль, фильм мог быть сделан немного лучше, я думаю. Вы знаете, мне жаль что он не черно-белый. По крайней мере такими должны быть кадры прошлого. Но мне довелось работать с Энтони Перкинсом, он замечательный, замечательный актер.

G: Да. И я бы сказал, это интересный маленький кусочек той истории.

ОХ: Да. Это точно. Я думаю, что я сделала все возможное в этой работе. Вы знаете, для меня, конечно, это был подарок, играть такого отрицательного человека. Но вы знаете, иногда, после некоторых сцен, я говорила: "Генри, пожалуйста. Я не похожа на этого человека. Я замечательная мать, ты знаешь" И он смеялся. В прошлом году я написала Генри письмо по электронной почте. Он тоже прислал мне электронное письмо от своей маленькой девочки. У них с его женой Мари есть чудесная маленькая дочка. Он был где-то в Германии. Он работает все время. Генри - такой хороший актер.

G: Теперь еще одна небольшая история из шоу-бизнеса, которую вы «слегка задели», когда работали с Бетт Дейвис в "Смерти на Ниле".

ОХ: Бесконечный фильм, скажу я вам. Съемки этого фильма были наихудшим временем в моей жизни  Я боролась со своим собственным демоном в то время, вы знаете, у меня была агорафобия (боязнь пространства), это у меня было всю мою жизнь. Сейчас, я в порядке. Я справляюсь с этим. И это правда - все прекрасно. Но мои панические приступы были ужасными тогда. Вы знаете, у меня не было никакого дела, не было работы. Я не оставляла своего дома в течении нескольких месяцев, прежде чем я стала работать в "Смерти на Ниле». Вы знаете, в целом, дело было стоящим, мы все работали с Бетт Дейвис - я приняла это предложение, потому что я сказала себе: "Боже мой. Когда у меня еще будет шанс работать с людьми, подобными Дэвиду Найвену, Бетт Дейвис, Питеру Устинову, Анжеле Лэнсбери и Мэгги Смит?" Я считаю, они просто божественны. И таким образом, я приняла участие, но на самом деле, я была не в форме из-за агорафобии. Я принимала всевозможные препараты, подобные нардилу - так он назывался. И это было прямо, ох, целое испытание. Было очень трудно. И John Guillerman, режиссер, оказался не самым хорошим человеком. 

G: Ммм.

ОХ: Да, ему нравилось кричать на съемочной площадке. И все эти бывалые ветераны, похоже, содрогались от этого на своих местах. Он был так очарователен и мил, когда вы встречались с ним где-то, но когда он был на съемочной площадке, я вспоминаю напряжение, полученное от него. Но я по-настоящему хорошо ладила с Дэвидом Найвеном. И Питер Устинов также был очень особенным человеком. Дэвид приводил меня в истерику от смеха. Мы не могли смотреть друг на друга без приступов хихиканья. И он говорил: " Оливия, ты подобна гибриду Loretta Young с Merle Oberon. Ты напоминаешь мне их обеих, взятых вместе." Вы знаете, какой это был большой комплемент.

G: Да. Не плохо.

ОХ: Он говорил: " Ты знаешь что, дорогая? Я не могу смотреть тебе в глаза, потому что ты меня смешишь. Так что мы будем с этим делать?" А я сказала: "Хорошо, я скажу тебе что. Я буду смотреть на твой подбородок, а ты смотри на мой лоб, когда у нас есть совместный крупный план." И у нас было несколько сцен вместе. И конечно John Guillerman запрещал нам хихикать в его присутствии. Но мне очень понравилось работать с Дэвидом. А потом, после этого, я получила его книгу "The Moon's a Balloon" - в Лондонском аэропорту, когда возвращалась в Лос-Анжелес. И я рассмеялась. Я прочитала всю книгу в полете. Я была на полу от смеха. Такая великолепная книга. Такой смешной, приятный человек.

G: Тогда же вы сделали выводы о плохом характере Бетт Дейвис, верно?

ОХ: Все сделали. Все женщины.

G: Да. Она имела такую репутацию.

ОХ: Но я не знала, почему. Мы все говорили: "Боже мой. Нам довелось встретиться с великой Бетт Дейвис." А она была ужасной. И все же она одна из моих любимых актрис. Вы знаете, она классика, и мы все не могли дождаться встречи с ней. И вы знаете, когда у одной из молодых актрис был крупный план, она садилась позади камеры и пыталась вывести ее из себя. Просто ужас. И к концу фильма даже съемочная бригада не любила ее. Никто не любил ее. Она была неприятным человеком. Но я думаю - в ее защиту - она вышла из того старого Голливуда, где, я догадываюсь, люди не помогали друг другу, вы знаете?

G:  Да. Она должна была бороться за свой путь.

ОХ: Да. И она была одной из величайших американских актрис всех времен. Но позвольте мне сказать вам - я бы не хотела работать с ней снова.

G: (посмеивается). Хорошо, далее к положительной ноте...

ОХ: Анджела Лэнсбери была потрясающей. Совершенная леди.

 G: Хорошо, вы  продолжали  играть дальше, и вы участвовали в фильмах религиозного содержания. Вы сыграли Деву Марию. Вы сыграли Есфирь. Вы снимались в фильме, основанном на пьесе Папы Иоанна Павла второго.

ОХ: Да. "Ювелирная лавка".

G:  Да, "Ювелирная лавка". И затем вы, наконец, сыграли, после более 20 лет мечтаний об этом, Мать Терезу.

ОХ: Я мечтала об этом и хотела сыграть эту роль, и Матушка сама одобрила меня сыграть ее. Вы знаете, у нее было одно интервью с Жаклин Онассис, которая ей сказала: "Вы знаете, если какая-нибудь актриса сыграет вас, Матушка, это будет Оливия Хасси."

G: И сценарий, по которому, наконец, сняли фильм, был близок к тому сценарию, который, я читал, на самом деле утвердила Мать, поставив на нем инициалы.

ОХ: Нет. Она одобрила один из сценариев постановки фильма, это случилось почти пятнадцать лет тому назад - и тогда все развалилось, потому что его создатели хотели заменить меня на... я не помню кто это был. Я думаю, что это была Шер, или кто-то другой. И Майкл Андерсон, режиссер, сказал: "Нет, нет." И все дело развалилось. Этому, очевидно, было не суждено осуществиться в то время. Я думала, я говорила с Франко годами раньше, я хотела  чтобы Франко сделал это. Я хотела чтобы он снял фильм "Жизнь Матери Терезы из Калькутты". Но он сказал: "Ох, милая. Я не хочу ехать в Индию. Это слишком трудно." Таким образом, он не захотел думать об этом. Но я полагаю, фильм был бы просто шедевром, если бы он сделал его.

G: А как вы физически готовились к роли?

ОХ: М-м, я думаю что физически я не похожа на нее, это было не физически на самом деле. Это было больше исходящим из моего сердца. Я не знаю, что это было вокруг всего этого – хорошо…, когда я снималась в "Иисусе из Назарета", то тогда было так много интервью, в которых говорили: "Хорошо, Боже мой, вы играли Джульетту. Сейчас вы играете Марию. Что вы будете делать после Марии? Что последует дальше?» И я говорила: "Я хотела бы играть Мать Терезу из Калькутты." И я говорила так довольно долго. 15 лет тому назад я дала интервью, в котором сказала: " Я хочу сыграть Мать Терезу из Калькуты, вы знаете, потому что из всех женщин в мире она выражает свою любовь в действии и она изменяет таким образом многие жизни. Она такой добрый человек. Это тот образ, который я готова с любовью сыграть теперь."

G: Я рад, что это вам удалось.

ОХ: Да, это стало для меня осуществлением мечты. И я была смертельно больна этой работой весь съемочный период. Мы снимали по 14 часов в день. И я ощущала настрой - весь коллектив опять стал, как семья. Такие роли выпадают очень редко. И именно поэтому я теперь не работаю много. Поскольку, на самом деле, не много ролей для стареющих актрис.

G: И когда вы делаете выбор, вы хотите знать, что вы собираетесь сделать то, что стоит вашего времени.

ОХ: Да. Я хочу сказать, что за это время я изредка делала ошибки то тут то там, но для этого всегда были уважительные причины. Я имею в виду, что я снялась в фильме, который сейчас всегда показывают на Showtime, и называется он Headspace "Свободное пространство". Это не очень хороший фильм. Но знаете что? Эндрю позвал меня. Ему было 24 года. Новый, молодой продюссер-режисер. Он сказал: "Я действительно хочу чтобы вы снимались в моем фильме. Это моя третья попытка." Вы знаете, он снимал Sean Young. Он снимал Dee Wallace. Он просто уговорил нас сделать это.

G: Да.

ОХ: Вы знаете. А кто не хочет поддержать нового молодого режиссера? Новый молодой актер вряд ли мог в этом помочь. Но этот фильм был далеко не самый лучший.

G: Сейчас у Вас есть своя собственная производственная линия.

ОХ: Да, мое новое увлечение - это мои кафтаны и мои туники: Olivia Collection. Я совсем забыла об этом. Но я работала в течение двух лет в этом направлении. Это те вещи, которые позволяют женщинам, независимо от их возраста и размера, чувствовать себя красивыми. Это OliviaHusseyCollection.com . В феврале мы едем на Мэджик Шоу в Лас Вегас, куда приезжают люди со всех континентов, чтобы вложить деньги в заказы и вещи. И я делаю там несколько публичных выходов показа одежды, чтобы их представить. Оттуда мне надо будет лететь в Сан Франциско, на празднование сорокалетия фильма, а потом снова вернуться на Мэджик Шоу. Я очень волнуюсь из-за этого. Это моя новая страсть.

G: Хорошо, и наконец, ваш собственный девиз "Имей смелость быть самим собой".

ОХ: Да.

 G: Что вы открыли в себе (узнали о себе) за эти годы?

ОХ: За эти годы? Сейчас я чувствую себя лучше чем когда-либо. Это была очень длинная дорога, вы знаете, из-за моих проблем с самооценкой, и у меня действительно было трудное начало - мне пришлось покинуть родную страну и отца. Вы знаете, если вы выросли без кого-то из родителей, у вас всегда есть что-то потерянное.

G: Да.

ОХ: Но мой итог - это моя духовная позиция - мои каждодневные размышления (медитация) - просто фантастика. Я не пью. Я не курю. Я действительно кое-что нашла для себя - я люблю ходить на медитационные встречи (собрания), и это правда - это стало центром моей жизни сейчас, более чем что-нибудь еще, я чувствую доброжелательность к себе такой, какая я есть, прямо здесь и прямо сейчас. Потому что, на самом деле, это бессмысленно думать о вчерашнем дне, поскольку это ушло, и мы не можем ничего изменить. Бессмысленно думать и о завтрашнем дне, поскольку вы на самом деле не знаете, доживете ли вы до завтра. Таким образом, жить в настоящем моменте настолько, насколько вы можете - самая важная вещь. Только не относитесь ко всему слишком серьезно. Вы знаете, начните просто благодарить вселенную за этот день, за существование в этом теле здесь и сейчас, и всегда прощайте. Только так.

G: Хорошо. Я желаю всего наилучшего вам и вашей семье. Благодарю за время, которое вы мне уделили.

ОХ: Ох, я сделала это с удовольствием. Спасибо, Питер - благослови вас Бог.

Дина Абильдаева, Наталья и Ирина Матвеевы - для www.romeo-juliet-club.ru 

Дань уважения Оливии Хасси (к юбилею актрисы) - коллажи и стихи

Tribute to Olivia Hussey - collages and poems to the 60th anniversary of the actress

Оливия - Olivia and images of art - портреты, образы, ассоциации в искусстве

First part of the Olivia Hussey Chapter        План сайта  (Site map)