Приветствуем Вас на тематическом сайте "Ромео и Джульетта" - разделы / sections - Romeo and Juliet 

"Ромео и Джульетта", трагедия Уильям Шекспира

Перевод Анны Радловой , 1934 г.

Текст пьесы

 

 

 

Использование материалов сайта www.romeo-juliet-club.ru возможно только 

 с разрешения автора , официального представителя Клуба Джульетты в России. 

 

О переводчике

 

Вы дали мне альбом открытый,

Где пели струны длинных строк,

Его унёс я, и сердитый

В пути защёлкнулся замок.

 Печальный символ! Я томился,

 Я перед ним читал стихи,

Молил, но он не отворился,

Он был безжалостней стихий.

И мне приходиться привыкнуть

К сознанью, полному тоски,

Что должен я в него проникнуть,

Как в сердце Ваше, - воровски.

 

Николай Гумилёв,

Анне Радловой, 1917

 

 

Анна  Дмитриевна Радлова (1891-1949) - поэтесса и переводчица, первоначально известная под своей девичьей фамилией - Дармолатова. Она появилась на свет Санкт-Петербурге, в семье личного дворянина (такого рода дворянское достоинство не передавалось по наследству, в отличие от потомственного, отпрыски же получали статус "обер-офицерских детей"). Окончив Бестужевские курсы, Анна Дмитриевна в 1914 году стала женой известного театрального режиссёра Сергея Эрнестовича Радлова (1892-1958). Она занялась литературным творчеством. Первые поэтические произведения Анны Дмитриевны - "Перед вечером мы шли среди поля", "Италия", "Горят два солнца" - были опубликованы в 1916 году, в журнале "Аполлон". В 20-х годах Радлова входила в круг литераторов-эмоционалистов, возглавляемый поэтом Михаилом Кузминым (1872-1936), в котором участвовал также Николай Гумилёв (1886-1921). Ей посвящена первая часть книги Кузьмина "Форель разбивает лёд", вышедшая в 1929 году. Представители петербургской интеллигенции бывали в её литературном салоне. Поэтесса была автором вышедших в 1918-22 годах сборников "Соты", "Корабли", "Крылатый гость", пьесы в стихах "Богордицын корабль" (1923), "Повести о Татариновой" (1931 г., опубл. в 1997). Переводами мировой классики (Бальзак, Мопассан) Радлова начала заниматься с 1922 года.

В 30-х годах режиссёр Сергей Радлов осуществлял постановки пьес Шекспира на театральных сценах Москвы и Ленинграда. Анна Дмитриевна обратилась к шекспировским переводам. "Трагедия о Ромео и Джульетте" в её переводе вышла в 1934 году. "Трагедия об Отелло, венецианском мавре",  "Трагедия о короле Ричарде III" и "Трагедия о Макбете" были переведены в 1935 году. "Гамлет" - 1937 году, "Антоний и Клеопатра" - в 1940-м. Она была заведующей литературной частью в Театре-студиии под руководством С. Э. Радлова (основан в 1928 г. по названием Молодой театр, в 1939-42 гг. - Театр имени Ленинградского Совета). Переводы Радловой широко использовались в шекспировских постановках, они приветствовались целым рядом актёров, видевших в них уход от тяжеловесности, хотя некоторые литературоведы критиковали стиль её работы с оригиналом, в особенности Корней Чуковский (1882-1969), обвинявший переводчицу в "полном уничтожении интонаций Шекспира".

  Во время Великой Отечественной войны супруги Радловы вместе со своим театром эвакуировались в Пятигорск (в марте 1942 года). В начале августа город заняли немцы. Некоторых актёров труппы удалось накануне вывезти, но Радловы и другие актёры не успели уехать. Немцы дали приказ возобновить работу театра. Чтобы как-то его сохранить и надеясь на скорое возвращение своих войск, поредевшая труппа во главе с Радловым продолжила постановки, однако ставить Шекспира оккупационные власти запретили. В 1943 году отступающие из Пятигорска немцы отправили театр Радлова под конвоем в Запорожье, где он продолжал работать на сцене городского Дома культуры. К концу года немцы отправили актёров в Берлин, где театр пребывал в плачевном состоянии и распался. Радловым с небольшой группой актёров удалось выбраться на юг Франции в местечко Ла Фоссет (недалеко от Тулона). Там Сергею Радлову удалось восстановить некоторые спектакли, выступали в лагерях для советских военнопленных. После освобождения южного побережья Франции войсками союзников "актёрская бригада" много выступала в Марселе, затем в Париже. В феврале 1945 года Радловых вызвали в Москву. Они надеялись на возрождения своего театра на родной земле, но их обвинили в "измене Родине" и сослали на 10 лет в исправительно-трудовой лагерь Волголаг под Рыбинском. В лагере Сергей Эрнестович руководил самодеятельным театром, а Анна Дмитриевна занималась сценической речью с актёрами. Радлова не дожила до окончания срока заключения, она умерла от инсульта 23 февраля 1949 года и была похоронена в окрестностях деревни Стерлядево (ныне в черте г. Рыбинска). Супруг установил над её могилой чугунный крест. В дальнейшем захоронение затерялось, но в начале XXI века было найдено найдено членами клуба "Изыскатель" города Рыбинска - учащимися школы N 15 во главе с преподавателем-энтузиастом Руденко Т.В.  Украденный крест заменили на памятник в виде мраморной плиты. Анна Дмитриевна была реабилитирована посмертно. В 1953 году по истечении срока заключения Сергей Радлов был освобождён и в дальнейшем полностью реабилитирован. Он занимался режиссёрской деятельностью в театрах Даугавпилса и Риги до своей смерти в 1958 году. Похоронен в Риге.

Анна Радлова. Как я работаю над переводами Шекспира

(Литературный современник. - Л., 1034. - №3)

"Когда переводчик работает над ещё никогда не переведённым на русский язык произведением, и цель его, и труд, и радость этого труда ясны: он переживает примерно то же, что и путешественник, открывающий новую землю. Иногда это бывает громадный новый материк, каким был Гомер для Жуковского и Гнедича, иногда маленький островок, затерянный в море великой европейской культуры, как какой-нибудь сонет Ронсара. Но всегда здесь есть счастье открытия, счастье заставить своих современников услышать на родном языке бессмертные слова, впервые зазвучавшие по-гречески, латыни, по-французски или испански.

Что же двигает переводчиком, когда он принимается за произведение, переведённое много раз, как переведён "Гамлет"? Им двигает, его воодушевляет желание в этой открытой стране найти неоткрытые ещё сокровища, желание увидеть, услышать и почувствовать то, чем пренебрегли или что ускользнуло от его предшественников.

Как же я добивалась выполнения этих поставленных себе задач? Я переводила "Гамлета" так же, как и предыдущие пять трагедий Шекспира, переведённые мною, современным русским языком, совершенно конкретным и реалистичным, не отяжеляя его архаизмами и старинными оборотами, но и не засоряя газетными словами-однодневками, помня всегда о том, что Шекспир для нас не "старинный и скучный классик", как для многих английских буржуа, а сегодняшний спутник нашей жизни, подобно Пушкину. Я стремилась, по возможности, не удлинять подлинник, ибо считала, что многие старые переводы кроме того, что устарели по языку и проникнуты насквозь идеалистической философией, чуждой Шекспиру и навязанной ему переводчиками, обладали ещё одним тяжёлым пороком - они непомерно длинны и водянисты. Но, считая эквиритмию или эквилинеарность, как её называют некоторые критики (равное с подлинником количество строк), в принципе правильной, я не делаю из неё для себя фетиш, как делала в моих двух первых переводах ("Отелло" и "Ромео"), когда подчинялась эквилинеарности как непреложному закону. Я считаю, что лучше "нашить" строчку, чем уступить какую-нибудь существенную черту образа или мысли Шекспира. Всякий перевод, разумеется, связан с жертвой, но важно жертвовать наименее существенным. Наименее существенным я считаю некоторые детали образов и эпитетов, требующие научного комментария, и я ими сознательно жертвую, стараясь сберечь главное: поэтическую мысль, поэтическую форму и дух Шекспира, его сценическую специфику и социальную природу, а также непревзойденную реальность и конкретность образа."

Английский оригинал пьесы - English text

 

Ромео и Джульетта

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ЭСКАЛ, князь веронский ПАРИС, молодой человек, родственник князя МОНТЕККИ, КАПУЛЕТТИ, главы двух враждующих семейств СТАРИК, родственник Капулетти РОМЕО, сын Монтекки МЕРКУЦИО, родственник князя и друг Ромео БЕНВОЛИО, племянник Монтекки и друг Ромео ТИБАЛЬТ, племянник госпожи Капулетти БРАТ ЛАВРЕНТИЙ, БРАТ ИОАНН, францисканцы БАЛЬТАЗАР, слуга Ромео САМСОН, ГРИГОРИЙ, слуги Капулетти ПЁТР, слуга кормилицы Джульетты АБРАМ, слуга Монтекки

АПТЕКАРЬ ТРИ МУЗЫКАНТА ПАЖ Париса, 2-й ПАЖ ПРИСТАВ ГОСПОЖА  МОНТЕККИ, жена Монтекки ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ, жена Капулетти ДЖУЛЬЕТТА, дочь Капулетти. КОРМИЛИЦА ДЖУЛЬЕТТЫ. ГОРОЖАНЕ ВЕРОНЫ НЕСКОЛЬКО МУЖЧИН И ЖЕНЩИН - РОДСТВЕННИКИ ОБОИХ ДОМОВ МАСКИ, СТРАЖА, СТОРОЖА И СВИТА КНЯЗЯ ХОР

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ:  Верона и  Мантуя.

ACT I  -  АКТ II  -  ПРОДОЛЖЕНИЕ

 ПРОЛОГ

 

Входит ХОР (1*).

 

Хор. Два дома родовитостью равны

В Вероне, что театр наш представляет,

Вражды закоренелой вновь полны,

И кровь сограждан руки их пятнает.

И вот, от чресл двух роковых семей

Любовников злосчастных вышла пара,

Что жалостной судьбой своих смертей

Могилой стала вражеского жара.

Их страсти обречённое теченье,

Родни упорство в споре том суровом,

Что в смерти лишь имело пресеченье,

Покажем в представленье двухчасовом.

Чтоб взгляд ваш к промахам терпимей был,

Стараться будем мы по мере сил.

(Уходит.)

 

АКТ I.

СЦЕНА I.

Верона. Площадь.

 

Входят САМСОН и ГРИГОРИЙ, слуги КАПУЛЕТТИ,

вооружённые мечами и щитами.

 

Самсон. Григорий, клянусь, мы не потерпим, чтобы нас чернили.

Григорий. Нет, а то бы мы стали угольщиками. (2*)

Самсон. Я хочу сказать, что если мы почернеем от злобы, то будем драться.

Григорий. Ну, а пока ты жив, вытаскивай свою шею из чёрной петли.

Самсон. Если меня только тронут, я поколочу.

Григорий. Но не так-то легко тебя растрогать для колотушек.

Самсон. Всякая собака из дома Монтекки трогает меня.

Григорий. Трогаться  -  значит действовать. А быть отважным - значит стоять. Поэтому, если ты тронешься, то убежишь.

Самсон. Если только тронет меня собака из этого дома, я буду крепко стоять. Я буду один защищать стену от любого мужчины или девки из дома Монтекки.

Григорий. Это и показывает, что ты слабый раб: слабые становятся у стенки.

Самсон. Правильно; поэтому женщину, как более слабую посудину, всегда притыкают к стене. Вот я мужчин из дома Монтекки сброшу со стены, а девок припру к стене.

Григорий. Ссора между нашими господами, а мы их слуги.

Самсон. Всё едино. Я буду настоящим извергом: приколотив мужчин, я буду жесток и с девками, я им отрежу головы.

Григорий. Головы - девкам?

Самсон. Ну, там, головы или что другое, - понимай, как знаешь.

Они здорово почувствуют, как я способен стоять: ведь известно, что у меня крепкое мясо.

Григорий. Хорошо, что ты не рыба. Будь ты рыба, был бы ты вяленой треской. Вытаскивай свое оружие, - сюда идут двое из дома Монтекки.

 

Входят АБРАМ и БАЛЬТАЗАР.

 

Самсон. Оружие моё обнажено. Начинай ссору, я буду у тебя за спиной.

Григорий. Не хочешь ли ты повернуть спину и бежать?

Самсон. Не бойся меня.

Григорий. Нет, чёрт возьми, я боюсь за тебя!

Самсон. Пусть закон будет на нашей стороне, - пусть они начнут.

Григорий. Я  нахмурюсь, когда буду проходить мимо них, и пусть принимают это, как хотят.

Самсон. Не как хотят, а как посмеют. Я покажу им кукиш. Это для них оскорбление, если они это потерпят.

Абрам. Вы нам показываете кукиш, сударь?

Самсон. Я показываю кукиш, сударь.

Абрам. Вы нам показываете кукиш, сударь?

Самсон. (тихо ГРИГОРИЮ). Будет закон на нашей стороне, если я скажу: да?

Григорий. Нет.

Самсон. Нет, сударь, я не показываю вам кукиш, я просто показываю кукиш.

Григорий. Вы хотите ссориться, сударь?

Абрам. Ссориться, сударь? Нет, сударь.

Самсон. Если вы хотите ссориться, сударь, я готов. Мой господин не хуже вашего.

Абрам. Но не лучше.

Самсон. Ладно, сударь.

 

Входит БЕНВОЛИО.

 

Григорий. (тихо САМСОНУ). Скажи: "лучше"! Сюда идёт один из родственников нашего хозяина.

Самсон. Лучше, сударь.

Абрам. Вы лжёте!

Самсон. Сражайтесь, если вы мужчины. Григорий, вспомни свой хвалёный удар.

(Дерутся.)

Бенволио. (разнимает их шпаги) Болваны! Прочь шпаги! Что вы без толку сцепились?

Входит ТИБАЛЬТ.

 

Тибальт. Дерёшься ты среди трусливых слуг?

Бенволио, повернись, на смерть взгляни!

Бенволио. Я их мирил. Возьми же шпагу прочь

Иль в ход её пусти, чтоб помирить их.

Тибальт. Средь драки - и о мире? Слово мерзко,

Как ад, как все Монтекки и как ты.

Держись же, трус!

(Дерутся.)

 

Входят ПРЕДСТАВИТЕЛИ ОБОИХ ДОМОВ, потом ГОРОЖАНЕ

и ПРИСТАВЫ с дубинками.

 

1-й Пристав. Эй, палок, алебард, дубин! Бей их!

Бей Капулетти! Бей Монтекки всех!

 

Входят СТАРИК КАПУЛЕТТИ в халате и ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ.

 

Капулетти. Что здесь за шум? Подать мой длинный меч!

Госпожа Капулетти. Костыль, костыль! Зачем вам нужен меч!

Капулетти. Сказал я - меч: идёт старик Монтекки,

И на меня мечом своим он машет!

 

Входят СТАРИК МОНТЕККИ и ГОСПОЖА МОНТЕККИ.

 

Монтекки. О подлый Капулет!

 (Жене) Пусти, иду!

Госпожа Монтекки. Нет, нет! Ища врага, найдёшь беду!

 

Входит КНЯЗЬ ЭСКАЛ со СВИТОЙ.

 

Князь. Вы, непокорные враги покоя,

Пятнающие кровью ближних сталь,

Меня не слышите? Вы люди-звери,

Гасящие огонь смертельной злобы

Багровыми струями ваших жил, -

Под страхом пытки, из кровавых рук

Оружье наземь бросьте и внимайте

Разгневанного князя приговору.

Три раза попусту междоусобье

Ты, старый Капулетти, ты, Монтекки,

На улицах спокойных затевали,

Три раза заставляли древних граждан,

Пристойные отбросив украшенья, (3*)

Хвататься за старинное оружье

И, мир поправ, вам в распре помогать.

Кто б впредь из вас порядок ни нарушил -

Умрёт за преступленье против мира.

На этот раз пусть все уходят прочь! -

Со мной идите, старый Капулетти.

Монтекки, вы прийти должны сегодня,

Чтоб нашу волю выслушать в дальнейшем,

К нам в Вилла-Франку, где мы суд вершим. -

Вы ж все под страхом смерти - уходите!

 

(Уходят все, кроме МОНТЕККИ, ГОСПОЖИ МОНТЕККИ и БЕНВОЛИО.)

 

Монтекки. Кто ссору старую опять затеял?

Вы не были ль, племянник, при начале?

Бенволио. Здесь вашего врага и ваши слуги

Уж крепко дрались к моему приходу.

Я их разнять хотел, но тут вошёл

Тибальт горячий с обнажённой шпагой,

Которой, понося меня, махал он

Над головой своей и резал воздух, -

А воздух лишь свистел неуязвимый.

Пока сражались мы мечом и словом,

Народ сбежался; общий бой горел;

Но князь пришел - и всех разнять велел.

Госпожа Монтекки. О, где Ромео? Рада я, что он

Отсутствием был от беды спасен.

Бенволио. Сударыня, ещё сквозь золотое

Восточное окно луч не глядел,

Когда тоска гулять меня погнала.

Под тению смоковниц, что на запад

От городской стены произрастают,

Я сына вашего там рано видел.

Пошёл за ним, но от меня он скрылся

И в чащу леса тотчас ускользнул.

Я, зная это чувство по себе, -

Когда и сам себе бываешь в тягость

И тем сильней стремишься от других, -

Не стал его преследовать и рад был

Бежать того, кто от меня бежал.

Монтекки. Утрами часто там его видали;

Слезами умножал росу он, к тучам

Он тучи прибавлял глубоких вздохов;

Но только лишь всерадостное солнце

Там на краю востока полог тёмный

Откроет над постелью у Авроры, -

Бежал домой мой грустный сын от света,

И в комнате своей он замыкался,

От солнца окна запирал свои

И ночь искусственную создавал.

В его душе - зловещий чёрный цвет;

Мог бы спасти его благой совет.

Бенволио. Вы знаете причину, добрый дядя?

Монтекки. Не знаю и узнать я не могу.

Бенволио. Настойчиво расспрашивали вы?

Монтекки. Я спрашивал, а также и друзья;

Но он у чувства лишь совета просит, -

Хорош ли тот советчик, не скажу, -

И так он скрытен, так неоткровенен,

Так неохотно сердце раскрывает, -

Как почка, что червяк уже грызёт,

Хотя ещё не распустились листья

И солнцу красота не отдана.

Узнать бы нам причину лишь печали -

Лекарство мы б охотно подыскали.

Входит РОМЕО.

Бенволио. Вот он идёт. Прощу вас, отойдите!

Узнаю всё, иль спутает все нити.

Монтекки. Да будет счастлива твоя игра,

Чтоб истину узнать. Идём, пора!

 

(Уходят МОНТЕККИ и ГОСПОЖА МОНТЕККИ.)

 

Бенволио. Желаю утра доброго.

Ромео. Так рано?

Бенволио. Уж девять.

Ромео. Грустные часы длинны.

Отсюда не отец ли мой ушёл?

Бенволио. Да, он. Что удлиняет вам часы?

Ромео. Отсутствие того, что коротит их.

Бенволио. Любовь?

Ромео. Отсутствие...

Бенволио. Любви?

Ромео. Отсутствие взаимности в любви.

Бенволио. Увы, любовь, столь сладостная с виду,

На деле столь жестока и тяжка!

Ромео. Увы, любовь слепа, но и без глаз

Она ведёт, куда захочет, нас! -

Где мы обедаем? Увы, был шум здесь.

Не говори мне, всё уж слышал я.

Страшна нам ненависть, любовь страшнее.

О злобная любовь, о нежный враг!

О нечто и ничто, и свет, и мрак

Легко и тяжко, суетно и важно,

Нестройный хаос форм, на вид прекрасных,

Свинцовый пух, дым ясный, хладный пламень,

Недуг здоровый и бессонный сон.

Любовью нелюбовной я пронзён.

Ты не смеёшься?

Бенволио. Нет, скорее плачу.

Ромео. О чём, добряк?

Бонволио. Да о твоей печали.

Ромео. Печальны все, что этим злом страдали.

И так печаль мне тяжела была, -

С твоей печалью вдвое тяжела.

И от любви, что ты мне показал,

Недуг мучительней мне вдвое стал.

Любовь - от вздохов стелющийся дым,

Но кажется огнём глазам моим,

Иль в горе морем, вскормленным слезами.

Что это - умное безумье, лёд,

Что сковывает нас? Иль сладкий мёд?

Прощай, мой брат.

Бенволио. Нет, с вами я пойду.

Обидно мне вас бросить на беду.

Ромео. Шш... Потерял себя, меня здесь нет.

А где Ромео - кто мне даст ответ?

Бенволио. Кого вы любите, скажите просто!

Ромео. Стонать я буду пред тобой?

Бенволио. О нет. Скажите просто имя.

Ромео. Больному завещанье сделать просто

Ты прикажи. Жестоко приказанье.

Я просто женщину люблю, мой брат.

Бенволио. Сюда я целил, о любви подумав.

Ромео. Хорош стрелок! Любимая прекрасна.

Бенволио. Чем цель прекраснее, тем легче метить.

Ромео. Ошибся ты: Эрот напрасно метил

В неё стрелой; ведь ум Дианы светел,

Броня невинности неуязвима.

Стрела Эрота пролетает мимо.

К осаде слов она совсем спокойна

И к взглядам осаждающим строга

И золота соблазну недоступна.

Богата красотой она, но смерть

Красу её бесплодную поглотит.

Бенволио. Что ж, целомудрия дала обет?

Ромео. Да, скупость выжжет, как в пустыне, цвет

Её красы, что строгость истощает,

И цвет потомства жизни не узнает.

Она умна, красива через край -

Моим отчаяньем заслужит рай;

На горе мне клялась любви не знать.

Хоть мёртв, живу, чтоб это повторять.

Бенволио. Вам мой совет: не думайте о ней.

Ромео. О, научи, как разучиться думать!

Бенволио. Дай волю собственным глазам: смотри

Ты на других красавиц.

Ромео. Это - способ

Увидеть, что она ещё прелестней.

Та маска, что чело целует дамы,

Сама мертва, но красоту скрывает.

Тот, кто ослеп, забыть вовек не сможет

Сокровище потерянное - зренье.

Красавицу мне покажи - она

Лишь памятною книжкой мне послужит,

Где я прочту, что красота есть выше.

Прощай же. Кто забвению научит?

Бенволио. Я научу - иль долг меня замучит. (4*)

(Уходят.)

 

СЦЕНА II.

Улица.

 

Входят КАПУЛЕТТИ, ПАРИС и СЛУГА

 

Капулетти. Монтекки ведь наказан, как и я.

Одною пеней. Думаю, не трудно

Двум старым людям мир не нарушать.

Парис. Вы оба - уважаемые люди,

И жаль, что в давней ссоре вы живёте.

Какой же вы ответ дадите мне?

Капулетти. Да тот же, что давал я прежде вам.

Ведь дочь моя ещё не знает света. -

Идёт лишь ей четырнадцатый год.

Два лета расцветут и два сомлеют -

Тогда она для свадьбы лишь созреет.

Парис. Есть матери счастливые моложе.

Капулетти. Зато и увядают слишком рано.

Земля пожрала всех моих детей:

Она - одна мне на земле надежда.

Понравьтесь ей, Парис, добейтесь счастья.

Моё желанье - часть её согласья;

И если выбрать согласится вас,

Я голос свой вам отдаю тотчас.

У нас, как в старину, сегодня бал.

Я к вечеру гостей к себе созвал;

Но лишь любимых, вы же - среди них

Любимей и желанней всех других.

Придите в скромный дом, - в нём ярче звезды

Тех звёзд, что освещают чёрный воздух,

И наслажденье юности здоровой,

Когда апрель нарядный входит снова

Вслед за хромой зимой, - вот эту радость

В моём дому получите и сладость

Всех девушек-цветов. Всех слышать, видеть,

Чтобы достойнейшую не обидеть,

Придётся вам; средь них и дочь моя.

В её победе сомневаюсь я.

Пойдёмте, граф, со мной.

(Слуге, давая бумагу)

А ты шагай

По всей Вероне, всех оповещай,

Кто вписан здесь, и всех друзей моих,

Что вечером гостей жду дорогих.

 

(Уходят КАПУЛЕТТИ и ПАРИС.)

 

Слуга. Оповещай  всех, кто сюда вписан! А может быть, тут написано, что сапожник  должен орудовать аршином, а портной - шилом, рыбак - карандашом, а маляр  -  сетями! Меня послали отыскивать людей, что сюда вписаны, а я никак не разыщу, что тут написал тот, кто писал. Обращусь к учёным людям. Да вот они.

 

Входят БЕНВОЛИО и РОМЕО.

 

Бенволио. Поверь, пожрёт один огонь другой,

Печаль другой печалью сократится,

Боль новая излечит боль собой,

И голова иначе закружится.

Пусть новая зараза влезет в глаз -

И старый яд исчезнет в тот же час.

Ромео. Твой подорожник очень здесь полезен.

Бенволио. Как? Для чего?

Ромео. Для сломанной ноги.

Бенволио. Да ты сошёл с ума!

Ромео. Нет, не сошёл, но связан, как безумец;

В тюрьму я брошен и лишён еды,

Избит, измучен... - Малый, добрый день!

Слуга. День добрый! Вы умеете читать?

Ромео. Да, в горести судьбу свою читаю.

Слуга. Этому  вы,  вероятно, выучились без книг. Но я вас спрашиваю, не можете ли вы прочесть то, что вы видите?

Ромео. Да, если я язык и буквы знаю.

Слуга. Вы честно отвечаете. Будьте веселы! (Хочет уйти).

Ромео. Стой,  малый, я  прочту.  (Читает).

 "Синьор Мартино с женой и дочерьми; граф Ансельм в его прекраснейшие сёстры; вдовствующая госпожа Витрувио; синьор  Плаченцио и его милые племянницы; Меркуцио и его брат Валентин; мой дядя  Капулетти, его жена и дочери; моя прелестная племянница Розалина; Ливия; синьор Валенцио и его двоюродный брат Тибальт; Лючио и его резвая Елена". Отличное общество; куда же его приглашают?

Слуга. Наверх.

Ромео. А куда наверх?

Слуга. На ужин, в наш дом.

Ромео. Чей дом?

Слуга. Дом моего господина.

Ромео. Об этом должен был спросить я раньше.

Слуга. Теперь  скажу  вам  без  расспросов:  мой господин - знаменитый богатый Капулетти. И если вы не из дома Монтекки, то приходите к нам опрокинуть стакан вина. Будьте веселы. (Уходит.)

Бенволио. На празднике у Капулетти будет

И Розалина милая твоя

Среди прославленных красавиц наших.

Иди туда, сравни спокойным взглядом

Тех девушек, что покажу я, с ней -

И станет галки лебедь твой черней.

Ромео. Когда глаза солгут любви моей,

Пусть слёзы превратятся в жаркий пламень.

Еретикам прозрачным (5*) казнь больней -

Гореть за ложь и не сгорать, как камень.

Красивей милой? Да ей равной нет

С тех пор, как существует белый свет!

Бенволио. Вы видели её всегда одну,

И никогда никто с ней не был рядом.

Глаза - весы; на них её кладу

И девушку другую. Ясным взглядом

Увидите, что есть её милей,

И думать позабудете о ней.

Ромео. Пойду не новую красу смотреть,

А прежней восторгаться и гореть.

(Уходят.)

 

СЦЕНА III.

Комната в доме КАПУЛЕТТИ.

 

Входят ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ и КОРМИЛИЦА

 

Госпожа Капулетти. Где дочь моя? Зови её сейчас же!

Кормилица. Своею девственностью в десять лет

Клянусь - звала уже. Овечка! Птичка!

Где девочка? О боже, где Джульетта?

 

Входит ДЖУЛЬЕТТА

 

Джульетта. Кто звал меня?

Кормилица. Да ваша мать.

Джульетта. Я здесь. Что, матушка, хотите?

Госпожа Капулетти. Вот что... - Оставь нас, няня, ненадолго;

Поговорить нам надо. - Нет, постой;

Я передумала: ты можешь слушать.

Ты знаешь, дочь моя уж подросла.

Кормилица. Её года я знаю по часам.

Госпожа Капулетти. Ей нет четырнадцати.

Кормилица. Нет, клянусь

Зубами, нет четырнадцати ей,

Хоть у меня четыре зуба. Сколько

До дня Петрова? (6*)  

Госпожа Капулетти. Две недели с лишним.

Кормилица. Ну, две иль с лишним, только знаю я -

В ночь на Петра четырнадцать ей минет.

Сусанна ей (земля ей буди пухом)

Ровесница была, да бог прибрал.

Её была я недостойна. Ну,

Так в день Петров четырнадцать ей будет.

Да, будет, право! Хорошо я помню -

Одиннадцать прошло с землетрясенья.

В тот день её я отняла от груди. -

Я этот день вовеки не забуду;

Полынью я тогда соски натёрла,

На солнышко у голубятни села, -

Вы и хозяин в Мантуе гостили. -

Нет, память какова! - Так я сказала,

Когда ребёночек полынь всосал

С сосков и горечь обожгла дурышку,

Обиделась она и - прочь сосок!

Вдруг зашаталась голубятня, - тут

Пустилась я бежать.

Одиннадцать уж лет с тех пор прошло;

Тогда она уже стояла, - нет,

Уж бегала вразвалочку, клянусь!

А за день перед тем разбила лобик.

Тогда мой муж - бог душу упокой,

Весёлый был покойник! - взял её:

"Что ж, - говорит, - ты падаешь лицом?

Уж скоро на спину ты будешь падать,

Как поумнеешь. Так, дитя?" Плутовка

Затихла и ему сказала: "Да!"

Сбывается, как видно, шутка эта.

Клянусь, хоть проживу я сотни лет,

Я не забуду: "Так, дитя?" - спросил он.

Дурышка плакать перестала: "Да!"

Госпожа Капулетти. Довольно, замолчи, прошу тебя!

Кормилица. Молчу. А всё смех разбирает, - вспомню.

Как вдруг затихла и сказала: "Да!"

А шишка с петушиное яичко

У ней вскочила, уверяю вас, -

Ушиб опасный! - и рыдала горько.

"Что ж, - муж сказал, - ты падаешь лицом?

Уж скоро на спину ты будешь падать,

Как поумнеешь". Тут замолкла: "Да!"

Джульетта. Замолкни ты, прошу тебя я, няня.

Кормилица. Замолкла уж, храни тебя господь,

Красивей я не няньчила детей. -

Уж как мне хочется дожить до свадьбы

Твоей, малютка!

Госпожа Капулетти. Как раз о свадьбе говорить с тобой

Пришла я, дочь. Скажите мне, Джульетта,

Намерены ль вы замуж выходить?

Джульетта. Об этой чести я и не мечтала.

Кормилица. О чести! Не была б твоей я мамкой,

Сказала б: с молоком ты ум всосала.

Госпожа Капулетти. Так вот, подумайте теперь об этом.

Моложе вас в Вероне дамы есть, -

Уж матери они. Что ж до меня,

Моложе вас гораздо я была,

Когда вас родила. Вот вкратце дело!

Парис достойный сватается к вам.

Кормилица. Мужчина, - ах, сударыня, мужчина!

Уж лучше всех! Из воску будто он.

Госпожа Капулетти. В Вероне летом краше нет цветка.

Кормилица. Да, он цветок, он настоящий цветик.

Госпожа Капулетти. Что скажете, вам нравится ли он?

Вы на балу с ним встретитесь сегодня.

Лица его прочтете книгу, прелесть,

Что начертало красоты перо.

Заметьте каждую его черту

И как одна черта с другой согласна.

А если что не ясно в книге вам,

Вы на полях прочтёте по глазам.

Любовной этой книге драгоценной

Необходим и переплёт отменный:

Как рыбе нужен волн бессменный плеск,

Так красоте сокрытой нужен блеск.

Для многих книги просияет слава

От золотых застежек и оправы.

От вашей красоты он станет краше,

Но в этом нет ущерба доле вашей.

Кормилица. Какой ущерб! Мы от мужчин толстеем!

Госпожа Капулетти. Понравится ль любовь Париса вам?

Джульетта. Взгляну, и как понравится - глазам

Дам волю, но их опущу тотчас,

Как только получу приказ от вас.

 

Входит СЛУГА.

 

Слуга. Сударыня, гости собрались, ужин подан, вас зовут, молодую госпожу ищут, кормилицу проклинают в кладовой, и все доведены до крайности. Я должен идти туда прислуживать. Прошу пожаловать за мной. (Уходит.)

Госпожа Капулетти. Идём сейчас. Джульетта, граф вас ждёт!

Кормилица. Иди: за днём ночь сладкая придёт.

(Уходят.)

 

СЦЕНА IV.

Улица.

 

Входят РОМЕО, МЕРКУЦИО и БЕНВОЛИО

с пятью или шестью другими МАСКАМИ; СЛУГИ с факелами.

 

Ромео. Что ж, скажем ли мы что-нибудь при входе

Иль без приветствия войдём туда?

Бенволио. Не в моде многословие такое.

Ведь с нами нет слепого Купидона,

Несущего цветной татарский лук, (7*)

Как чучело пугающего дам.

Не надо нам для входа и пролога,

Что говорится робко под суфлёра.

Пусть нас сочтут они, чем захотят.

Мы потанцуем с ними - и уйдём.

Ромео. Дай факел мне. Для танцев я не годен;

Хоть мрачен я, но свет нести могу.

Меркуцио. Ромео милый, танцовать должны вы.

Ромео. У вас ведь туфли на подошве лёгкой,

А у меня душа - свинец тяжёлый,

Что не даёт мне сдвинуться с земли.

Меркуцио. Любовник вы; у Купидона крылья

Займите, чтобы над землёй парить.

Ромео. Его стрелой я слишком больно ранен,

Чтобы парить на этих лёгких перьях.

Я слишком связан, чтоб печаль связать,

И падаю под бременем любви.

Меркуцио. Упавши с бременем, любовь придавишь;

А груз тяжёл для этой нежной вещи.

Ромео. Любовь - нежна? Она груба, резка,

Она свирепа, колет, как шипы.

Меркуцио. Так будьте с грубою любовью грубы;

Колите за укол, к земле прибейте. (Надевает маску.)

Футляр мне дайте, чтоб лицо в нём спрятать.

На маске - маска. Что за дело мне,

Что строгий взор сочтёт меня уродом?

Пусть за меня поддельный лоб краснеет.

Бенволио. Ну, постучим, войдём; но прежде все

Должны, как нужно, ноги приготовить.

Ромео. Нет, факел мне! Пусть молодость живая

Пол тростниковый (8*) пятками шлифует;

А я, по нашей старой поговорке,

Свет для других внесу и погляжу.

Игра прекрасна, я же пропадаю.

Меркуцио. Ты надоел нам всем, а не пропал.

Коль ты пропал, из пропасти пропащей,

Из знаменитой той любви потянем

Мы за уши! - Свет зря горит. Идём!

Ромео. Всё путаешь.

Меркуцио. Но медлим мы напрасно.

Огонь горит, как лампа в полдень ясный.

И речь моя, поверь, в пять раз умней

Всего, что мыслят пять умов о ней.

Ромео. Решенье хорошо идти на бал,

Но смысла в этом нет.

Меркуцио. Кто так сказал?

Ромео. Я видел нынче сон.

Меркуцио. И я видал.

Ромео. Что снилось вам?

Меркуцио. Что часто лгут сновидцы.

Ромео. В постели спящему и правда снится.

Меркуцио. О, вижу, верно, королева Меб (9*)

У вас была. Она средь эльфов - бабка,

И росту всего-навсего с агат

У олдермена (10*) в перстне. Цугом ездит

Она на атомах по человечьим

Носам, когда они заснут покрепче.

В колесах спицы - ноги пауков,

И крылышки кузнечика - верхушка.

Постромки - из нежнейшей паутинки,

И хомуты - из лунного луча,

И бич - из плёнки с косточкой сверчка;

В ливрее серой маленький комарик

За кучера: он меньше червячка,

Что по руке ленивой девки бродит. (11*)

Её возок - пустой орех. Он белкой

Сработан или старым червяком,

Каретным мастером для фей старинным.

Так пышно скачет Меб за ночью ночь.

Путь - мозг любовника, - любовь им снится,

Колени царедворца - тут поклоны,

Или рука судьи - и снится взятка,

Иль губы дамы - снятся поцелуи;

Но эти губы злая Меб прыщами

За жадность к сладостям порой покроет.

Придворный нос подчас она заденет -

И запах милости ему приснится.

А иногда щетинкою свиною

Она поповский нос во сне щекочет -

И грезится ему приход богатый.

А то ещё по шее у солдата

Прокатится - и видит он резню,

Войну, клинки испанские, засады

И кубки глубиной в пять футов. Вдруг

Бой барабанный слышится ему;

Проснётся он, испуганно молитву

Прочтёт - и снова спит. И та же Меб

Плетёт ночами гривы лошадям

И в космы грязные их завивает;

Распутать космы - значит быть беде.

Она, колдунья, спящих на спине

Девчонок давит, чтоб привыкли к грузу

И превратились сразу в крепких женщин.

Она...

Ромео. Ну, хватит же, Меркуцио, хватит!

Ты о пустом болтаешь.

Меркуцио. Да, о снах,

О детях праздного ума людского,

Что зачаты фантазией пустой;

Они легки, как самый тонкий воздух,

Непостоянней ветра, что ласкает

Грудь ледяную северной земли,

Но, рассердившись, прочь летит на юг,

К земле, покрытой влажною росою.

Бенволио. От нас самих твой ветер нас уносит.

Там ужин кончен. Поздно мы придём.

Ромео. Боюсь, что рано. Чувствует душа,

Что в звёздах будущее решено.

Начало горькое моей судьбы -

Вот этот пир ночной, а после жизнь

Недолго уж протянется, и смерть

Ужасная и ранняя наступит.

Но тот, кто правит кораблём моим, (12*)

Пусть поднимает паруса. Идём!

Бенволио. Бей в барабан!

(Входят в дом.)

 

СЦЕНА V.

Зал в доме КАПУЛЕТТИ.

 

Входят МУЗЫКАНТЫ, затем СЛУГИ с салфетками.

 

1-й Слуга. Где этот Потпен? (13*) Что он не помогает убирать?

Это его дело - менять тарелки, скрести посуду.

2-й Слуга. Плохо, когда всё лежит на двух людях, да и то с немытыми лапами.

1-й Слуга. Уносите скорей стулья. Пошевеливайтесь с поставцами. Присматривайте за серебром. Эй, ты, сбереги мне кусок пряника и, если ты мне друг, вели привратнику пропустить

Сусанну Грайндстон (14*) и Нелли. Антон! Потпен!

2-й Слуга. Ладно, брат, будет сделано.

1-й Слуга. Вас ищут, кличут, требуют, зовут в большой зале.

3-й Слуга. Мы не можем быть зараз тут и там. Веселей, ребята! Поторапливайтесь! Кто других переживёт, все заберёт.

(Уходят.)

 

Входит КАПУЛЕТТИ с ДЖУЛЬЕТТОЙ и другими ДОМОЧАДЦАМИ;

они встречают ГОСТЕЙ и МАСОК.

 

Капулетти. Входите, господа. Сразятся с нами

Те дамы, у кого мозолей нет.

Ха, ха, голубушки! Ну, кто из вас

Откажется плясать? Клянусь, у той,

Что церемонится, мозоли есть!

(К РОМЕО и его спутникам.)

Входите, господа. Ведь были дни,

Когда носил я маску; на ушко

Шептать умел я даме то, что ей

Понравится. Прошло, прошло то время!

Входите ж вы! - Играйте, музыканты! -

Ну, шире место! - Попляшите, детки!

(Музыка играет. Гости танцуют.)

Побольше света, слуги! Вон столы!

Камин гасите: слишком жарко стало.

Нежданное веселье мне приятно.

(СТАРИКУ, своему родственнику.)

Садись, садись, мой добрый Капулетти!

Прошли уж дни, когда плясали мы!

Когда в последний раз на маскараде

Мы были вместе?

Старик. Тридцать лет назад.

Капулетти. Ну, полно, милый. Вовсе не так много!

Люченцио свадьба в этот день была.

Не слишком подгоняйте Духов день: (15*)

Тому лет двадцать пять мы были в масках.

Старик. Нет, больше, сударь. Сын его ведь старше:

Ему уж тридцать.

Капулетти. Что вы говорите!

Он год тому назад был малолетним.

Ромео. (СЛУГЕ)

Кто эта дама, что красой сияет,

С тем кавалером?

Слуга. Не знаю, сударь.

Ромео. Вокруг неё блеск факелов погас!

В ночи она блистает, как алмаз,

Как в ухе мавра яркая серьга;

Она для мира слишком дорога!

Как голубь снежный бел среди ворон,

Её краса всем спутницам урон.

Как кончат пляс, на страже должен встать.

Руки её коснуться - благодать.

Любил ли прежде? Отрекитесь, очи!

Я красоты не знал до этой ночи.

Тибальт. Я слышу здесь Монтекки наглый голос. -

Дай мне рапиру, малый! - Этот раб

Зачем пришел под маской издеваться

И хохотать над нашим торжеством?

Клянусь я честью родовой: за смех

Убить его, считаю я, не грех!

Капулетти. Ну что, племянник, что шумишь ты так?

Тибальт. Но, дядя, здесь Монтекки, здесь наш враг;

Он, наглый и негодный безобразник,

Пришёл, чтоб осмеять семейный праздник.

Капулетти. Ромео юный?

Тибальт. Да, подлец Ромео.

Капулетти. Оставь его в покое, милый мой;

Ведёт себя он благородным гостем.

По правде говоря, в Вероне он

Известен как приличный, честный малый;

И дай мне всё, что стоит город наш,

Не оскорблю его в своём я доме.

Будь терпелив, не обращай вниманья;

Я так хочу. Приказ мой уважай.

Прими любезный вид, не хмурься больше.

На празднике вид хмурый неприличен.

Тибальт. Приличен, если в дом вошёл подлец.

Его не потерплю!

Капулетти. Терпеть заставлю!

Молчать, мальчишка! Я сказал - заставлю!

Кто здесь хозяин? Я иль вы? Ступайте!

Вы "не потерпите", помилуй бог!

Среди моих гостей устроить бунт!

Хотите хорохориться? Посмотрим!

Тибальт. Но, дядя, это стыд!

Капулетти. Подите прочь!

Нахальный вы мальчишка - всем известно.

Вам эти шутки могут повредить.

Вы раздражаете меня! Довольно! -

Отлично сказано! - Наглец! Ступайте!

Сидите смирно! Или... - Света! - Стыдно!

Я усмирю вас. - Веселей, друзья! (16*)

Тибальт. Дрожу от встречи чувств, но, одолев,

Терпенье силой не погасит гнев.

Я удалюсь. Вторженье сладко ныне,

Но станет горше желчи и полыни.

(Уходит.)

 

Ромео (ДЖУЛЬЕТТЕ).

Руки коснулся грешною рукой, -

На искупленье право мне даруй.

Вот губы - пилигримы: грех такой

Сейчас готов смыть нежный поцелуй.

Джульетта. Вы слишком строги, милый пилигрим,

К рукам своим. Как грех ваш ни толкуй,

В таком касании мы свято чтим

Безгрешный пилигрима поцелуй.

Ромео. Нет губ у пилигрима и святой?

Джульетта. Есть, пилигрим, но только для псалмов.

Ромео. Губам, святая, счастье то открой,

Что есть у рук. Извериться готов.

Джульетта. Не движутся святые в знак согласья.

Ромео. Недвижны будьте - уж достиг я счастья. (Целует её.)

Вот с губ моих грех сняли губы ваши.

Джульетта. Так, значит, на моих - грех ваших губ?

Ромео. Грех губ моих - нет зла милей и краше.

Верни мой грех!

Джульетта. Нет, точный счет мне люб. (Целует его.)

Кормилица (ДЖУЛЬЕТТЕ).

Вам хочет матушка сказать два слова.

 

(ДЖУЛЬЕТТА уходит.)

 

Ромео. Кто мать её?

Кормилица. Клянусь вам, кавалер,

Что мать её - хозяйка дома здесь,

Добрейшая, разумнейшая дама.

Я няня дочки, - с ней вы говорили.

Кто ею завладеет, тот немало

Получит.

(Уходит.)

 

Ромео. Капулетти дочь она!

О милый счёт! Жизнь в долг врагу дана!

Бенволио. Пойдём же; шутка удалась на славу.

Ромео. Да, я боюсь, кончается забава.

Капулетти. Нет, господа, ещё не уходите,

Сейчас вам будет лёгкая закуска, (18*)

Идти пора вам? Ну, благодарю вас.

Благодарю вас всех. Покойной ночи! -

Эй, факелов сюда! - А мы - в постель.

И вправду, уж становится поздненько.

Пора и на покой.

 

(Уходят все кроме ДЖУЛЬЕТТЫ и КОРМИЛИЦЫ.)

 

Джульетта (КОРМИЛИЦЕ).

Поди сюда. Кто этот господин?

Кормилица. Сын и наследник старого Тиберио.

Джульетта. А этот, что выходит из дверей?

Кормилица. Мне кажется, Петручио молодой.

Джульетта. А этот, что не танцовал? Вон там?

Кормилица. Не знаю.

Джульетта. Узнай мне имя. Если он женат,

Мне брачная постель - могильный хлад.

Кормилица. Монтекки он, зовут его Ромео, -

Сын вашего великого врага.

Джульетта. Встает любовь из ненависти грозной!

Увидеть, не узнав! Узнать, но поздно!

Начало вижу страсти роковой:

Похитил сердце враг заклятый мой.

Кормилица. Что это? Что?

Джульетта. Стихи я услыхала

От кавалера на балу.

Кормилица. Ну, ну!

Уж гости все ушли. Пора ко сну.

(Уходят.)

 

АКТ II.

 

ПРОЛОГ

 

Входит ХОР

 

Хор. На ложе смерти - старая любовь,

А молодая страсть уж смотрит в дверь;

Краса, которой посвящал он кровь,

С Джульеттой рядом - не краса теперь.

Теперь влюблён Ромео и любим,

Джульетты взорами заворожён.

Но он, как враг, её родней гоним,

И ей желанен и опасен он.

Как враг, не может он проникнуть к ней,

Чтоб вместе принести любви обет;

Сильна в ней нежность, но запрет - сильней,

И с милым увидаться средства нет.

Однако все ж должна преграда пасть -

И усладит их злую долю страсть.

(Уходит.)

 

СЦЕНА I. 

Переулок. Стена перед садом КАПУЛЕТТИ.

 

Входит РОМЕО.

 

Ромео. Могу ль идти, когда осталось сердце?

О глупая земля, найди свой центр!

 (Перелезает через стену и исчезает за ней.)

 

Входят БЕНВОЛИО и МЕРКУЦИО.

 

Бенволио. Ромео! Брат Ромео!

Меркуцио. Он разумен.

Ей-богу, он ушёл и лёг в постель.

Бенволио. Он побежал сюда, здесь перелез!

Зови его, Меркуцио!

Меркуцио. Заклинаю!

Ромео, шут, безумец, страсть, любовник!

Явись под видом вздоха иль скажи

Лишь стих один - и буду я доволен.

Вздохни: "увы!", иль "кровь - любовь" срифмуй.

Венере-кумушке скажи словечко,

Иль подразни сынка её кривого,

Амура, что в царя стрельнул так ловко,

Что тот влюбился в нищенку тотчас! (19*)

Не движется, не отвечает он.

Мертва мартышка, я же - заклинай! -

Глазами Розалины заклинаю,

Её челом и алыми губами,

Ногою тонкой, трепетным бедром

И всем добром, что по соседству с ним, -

Во образе своём явись нам ныне!

Бенволио. Рассердишь ты его, когда услышит.

Меркуцио. Нет, почему? Я б рассердил его,

Когда бы в круг любовный Розалины

Другого вызвал духа, и пришлось ей

Прогнать его, чтоб он не стал меж ними.

Вот здесь была б обида, а моё

Заклятье честно. Я ж прошу его

Во имя милой нам явиться здесь.

Бенволио. Пойдём, он под деревьями укрылся.

Здесь влажный мрак, он по сердцу ему.

Любовь слепа, и тьма подходит ей.

Меркуцио. Слепа любовь - ей в цель попасть трудней.

Сидит он под кизиловым кустом,

О деве грезит, о плоде открытом, -

Так это девушки тайком зовут.

Ромео, если бы она была

Открытой... знаешь чем, а ты был грушей!..

Прощай, Ромео, спать иду в постель:

Мне слишком холодно спать на земле.

Ну что ж, идём?

Бенволио. Идём. Напрасно будем

Искать того, кто спрятался от нас.

(Уходят.)

 

СЦЕНА II.

Сад КАПУЛЕТТИ.

 

Входит РОМЕО.

 

Ромео. Над раной шутит тот, кто не был ранен.

(ДЖУЛЬЕТТА появляется в окне наверху.)

Но что за свет мелькает в том окне?

Там золотой восток; Джульетта - солнце!

Завистницу-луну убей, о солнце;

Она от зависти бледна, больна,

Что ты, её служанка, стала краше.

Завистливой хозяйке не служи,

Весталки (20*) сбрось зелёную одежду:

Из всех людей её шуты лишь носят.

О госпожа моя, любовь моя!

О, знала б, кто она!

Заговорила. Нет, молчит. Ну, что же?

Ведь говорят глаза - отвечу им!

Я дерзок, не со мною говорят.

Прекраснейшие две звезды, по делу

Желая с неба отлучиться, просят

Её глаза сиять, пока вернутся.

Как! Если бы местами поменялись

Её глаза и звёзды? Блеск лица

Затмил бы звёзды, как дневной свет лампу,

И птицы б, ночь приняв за день, запели -

Так ярко б в небесах глаза горели.

Щекой склонилась на руку она.

О, быть бы мне перчаткой, чтоб касаться

Её щеки!

Джульетта. Увы мне!

Ромео. Говорит!

О светлый ангел, говори! В ночи

Над головой моей ты так прекрасна,

Как неба ясного крылатый гость,

Когда летит по облакам ленивым

Иль по воздушным волнам он плывет,

И с восхищеньем смертные глядят,

Закинув голову, глаза раскрыв.

Джульетта. Ромео. Почему Ромео ты?

От имени и дома отрекись.

А если не захочешь, поклянись

В любви - и я не буду Капулетти.

Ромео (про себя). Послушать ли ещё или ответить?

Джульетта. Не ты, а имя лишь твоё - мой враг.

Ты сам собой, ты вовсе не Монтекки.

Монтекки ли - рука, нога, лицо

Иль что-нибудь ещё, что человеку

Принадлежит? Возьми другое имя.

Что имя? Роза бы иначе пахла,

Когда б её иначе называли?

Ромео, если б не Ромео стал, -

Своё всё совершенство сохранил бы

И безыменный. Сбрось, Ромео, имя,

Отдай то, что не часть тебя, - возьми

Меня ты всю.

Ромео. Ловлю тебя на слове.

Любимым назови - крещён я снова

И никогда не буду уж Ромео.

Джульетта. Кто ты, что под покровом ночи тайну

Мою проведал?

Ромео. Именем каким

Себя я назову тебе - не знаю.

Мне имя ненавистно: ведь тебе

Оно враждебно, милая, святая.

Бумагу с подписью я разорвал бы.

Джульетта. Не услыхала я и сотни слов -

По звуку голос я узнала твой.

Ведь ты Ромео? Ты Монтекки? да?

Ромео. О нет! Ведь оба имени противны!

Джульетта. Как ты вошёл сюда и для чего?

Здесь высока стена и неудобна;

Опасна для тебя: ведь если ты

Родным моим здесь попадёшься, - смерть!

Ромео. Любовь на крыльях пронесла меня;

Ведь для любви и камень не преграда;

На всё любовь посмеет посягнуть,

И не помеха мне твои родные.

Джульетта. Увидев лишь, они тебя убьют.

Ромео. Увы! Глаза твои опасней мне,

Чем двадцать шпаг. Лишь ласково взгляни -

И против злобы их я защищен.

Джульетта. Лишь бы тебя они не увидали!

Ромео. От них меня укроет ночи плащ.

Но пусть найдут, лишь ты б меня любила.

Уж лучше смерть от ненависти их,

Чем жизнь лишённая твоей любви!

Джульетта. Но кто тебя сюда привёл, скажи?

Ромео. Любовь меня на поиски толкнула,

Дала совет, а я ей дал глаза.

Не мореход я, но была бы ты

На дальнем берегу за дальним морем -

Решился б за таким товаром плыть.

Джульетта. Ночная маска на моем лице, -

Иначе б видел ты, как я краснею,

Что ты сейчас слова мои подслушал.

Охотно б постыдилась, отреклась я

От слов своих. - Теперь прощай, притворство!

Меня ты любишь? Знаю, скажешь: "да";

Тебе поверю я, а клясться будешь -

Солгать ты можешь. Над любовной клятвой

Смеются боги. Милый мой Ромео!

Скажи мне, вправду любишь ли меня?

А если думаешь, что слишком быстро

Я отдаюсь, - нахмурюсь, "нет" отвечу

Твоей мольбе. Иначе - ни за что.

Я слишком влюблена, Монтекки милый.

Я ветрена - подумать можешь ты?

Но верь, вернее тех я, кто искусно

Умеют равнодушными казаться.

Казалась бы я равнодушной, верь,

Когда бы ты внезапно не подслушал

Любовь мою и страсть. Прости, не думай;

Что ветрена уступчивость моя,

Которую ночь тёмная открыла.

Ромео. Благословенной я луной клянусь,

Что серебром деревья обливает...

Джульетта. О, не клянись изменчивой луною,

Что каждый месяц свой меняет лик, -

Чтобы любовь изменчивой не стала.

Ромео. Но чем же клясться?

Джульетта. Не клянись совсем:

Иль, если хочешь, прелестью своею.

Самим собою, божеством моим -

И я поверю.

Ромео. Если сердце страсть...

Джульетта. Нет, не клянись. Хоть рада я тебе,

Не рада договору я ночному:

Он слишком быстр, внезапен, неожидан,

На молнию похож, что гаснет прежде,

Чем "молния!" воскликнем. Доброй ночи!

Дыханье лета пусть росток любви

В цветок прекрасный превратит назавтра.

Покойной ночи! Пусть в тебя войдёт

Покой, что в сердце у меня живёт.

Ромео. Не одарив меня, прогонишь прочь?

Джульетта. Какой же дар ты хочешь в эту ночь?

Ромео. В обмен на клятву клятву я хочу.

Джульетта. До просьбы поклялась тебе в любви я,

Теперь бы заново хотела клясться.

Ромео. Зачем ту клятву хочешь ты отнять?

Джульетта. Чтоб щедрой быть и снова подарить.

Но я хочу того, чем обладаю:

Моя, как море, безгранична щедрость

И глубока любовь. Чем я щедрей

Дарю любовь, любовь тем бесконечней.

(КОРМИЛИЦА зовёт из-за двери.)

Я слышу в доме шум. Прощай, любимый! -

Иду! - Монтекки милый мой, будь верен.

Постой минутку, я сейчас вернусь. (Уходит.)

Ромео. О ночь благословенная! Боюсь,

Что этой ночью сон приснился мне;

Он слишком гладок, чтобы правдой быть.

(ДЖУЛЬЕТТА снова показывается наверху.)

Джульетта. Три слова лишь, Ромео, и прощай.

Когда твоя ко мне любовь честна

И хочешь ты жениться, - дай мне знать

С тем, кто наутро от меня придёт,

Где и когда венчаться хочешь ты, -

И я судьбу к твоим ногам сложу,

На край земли пойду за господином.

(КОРМИЛИЦА из-за двери: "Сударыня!")

Джульетта. Иду!

- Но если ты не с чистым сердцем...

Молю тебя...

(КОРМИЛИЦА из-за двери: "Сударыня!")

Джульетта. Сейчас, сейчас приду!

- Молю, не домогайся

И предоставь меня моей печали.

Пришлю к тебе с утра!

Ромео. Души блаженством...

Джульетта. Сто раз тебе привет. (Уходит.)

Ромео. Сто раз больней мне ждать, придёт ли свет.

Как с букварём расстаться школьник рад,

Так мне расстаться с милой - чёрный ад.

 (Медленно направляется к выходу.)

Джульетта (появляется снова наверху)

Ромео! Почему мне не дал голос

Сокольничий, чтоб сокола манить!

Рабыни хриплый голос так бессилен, -

А то б пещеру Эхо потрясла я:

Воздушный голос бы сильней охрип,

Чем мой, за мной Ромео призывая, -

Ромео!

Ромео. Душа моя зовёт меня. Как сладко,

Как серебристо голоса влюблённых

Звучат нежнейшей музыкой в ночи!

Джульетта. Ромео!

Ромео. Милая!

Джульетта. В каком часу -

Послать к тебе с утра?

Ромео. Пришли в девятом.

Джульетта. Пришлю. Но до утра ждать двадцать лет!

Забыла я, зачем тебя позвала.

Ромео. Позволь стоять, пока припомнишь ты!

Джульетта. Не вспомню я, чтоб ты стоял здесь дольше.

Я помню только - хорошо нам вместе.

Ромео. Останусь я, чтобы забыла ты, -

Забыв, что дом есть на земле другой.

Джульетта. Уж утро. Я хочу, чтоб ты ушёл,

Как птица, что на ниточке летает;

Шалунья-девочка её отпустит,

Как узника несчастного в цепях, -

И сразу же обратно тянет нитку,

К свободе птицу милую ревнуя.

Ромео. Хотел бы птицей быть твоей!

Джульетта. Да, милый.

Я задушила б ласками тебя.

Прощай! Прощанья сладостна игра!

С тобой бы я прощалась до утра.

Ромео. Сон и покой да будут над тобою! -

Хотел бы я быть сном тем и покоем!

Нужна мне помощь; я к монаху в келью

Пойду, сердечным поделюсь весельем.

(Уходят.)

 

СЦЕНА III.

Келья БРАТА ЛАВРЕНТИЯ.

 

Входит БРАТ ЛАВРЕНТИЙ с корзиной.

 

Брат Лаврентий. В ночь хмурую, смеясь, глядится день,

И тучи луч пестрит и гонит тень,

И грязный мрак сторонится, как пьяный,

С дороги огненной прочь от Титана,

Пока не взглянет солнца жгучий глаз,

Росу не выпьет, не приветит нас.

Плетёный короб я наполнил мой

Целебною и пагубной травой.

Земля - и чрево и могила, мать

Природы всей. В ней - зло и благодать,

Земного чрева ищем мы детей:

Земля питает грудью их своей.

Они исполнены прекрасных благ,

Таких различных - ни одно не враг.

О, сколько сил заключено благих

В камнях и травах, в верных свойствах их!

И низкое, что на земле живёт,

Хоть что-то доброе земле даёт.

Но доброе, коль плохо примененье,

Ведёт к печальным злоупотребленьям, -

И благо обращается в порок,

Порок иной раз - в доблесть. Вот цветок, -

Здесь в юной оболочке яд разлит,

Но силу врачеванья он таит.

В нем запах радость тела возбуждает,

А если вкусишь - сердце убивает.

Два короля-врага живут, в цветах:

Добро и Зло живут в людских сердцах.

Когда над Благом Зло возобладает,

Растенье язва смертная съедает.

 

Входит РОМЕО.

 

Ромео. Отец мой, здравствуй!

Брат Лаврентий. Будь благословен!

Чей ласковый привет так рано слышу?

Мой сын, расстройство чувств ты доказал

Тем, что с постели нынче скоро встал.

Забота спать мешает старику;

Сон не обманет старости тоску;

Но где беспечный юноша ложится,

Сон золотой там тотчас воцарится.

Поэтому твой говорит приход,

Что ты во власти тягостных забот.

А коль не так и я не угадал, -

Сегодня ночью вовсе ты не спал.

Ромео. Сегодня ночью отдых я вкусил.

Брат Лаврентий. Прости господь, ты с Розалиной был?

Ромео. Я с Розалиной? Нет, отец святой;

И имя и она забыты мной.

Брат Лаврентий. Но где ты был? Что предпочёл ты снам?

Ромео. Не спрашивай: тебе скажу я сам.

С врагами я сегодня пировал;

Внезапно враг в меня вонзил кинжал,

И мною ранен был. Лекарство нужно,

Твоя святая помощь - двум недужным.

Отец, я ненавидеть не могу:

Мне помоги и моему врагу.

Брат Лаврентий. Мой сын, скажи мне ясно, в чем твой грех:

Неясный грех простить труднее всех.

Ромео. Я буду ясен. Вот моя любовь:

Течёт в любимой Капулетти кровь.

Любим я ею, всё уж решено;

Венчание скрепить союз должно.

Где, как, когда её я повстречал,

Как к ней посватался, как клятву дал -

Скажу я, но прошу мне обещать,

Что нынче же ты будешь нас венчать.

Брат Лаврентий. Святой Франциск! Что здесь за перемена?

Забыта Розалина, и измена

Пришла так скоро! Правда, что в глазах

У юношей любовь, а не в сердцах.

О боже, горьких слёз какой поток

Лился вдоль этих бледных, впалых щек!

Воды солёной сколько зря пролил

За ту любовь! И к ней уж ты остыл?

Ведь луч не высушил пар воздыханий;

Ещё я слышу звук твоих стенаний.

Я вижу: на щеке твоей пятно -

След прежних слёз; не вымыто оно.

Собой ты был, твои ведь были слёзы,

И Розалине отданы все грёзы.

Ты изменился? Так признай, мой сын:

Грешна ль жена, коль сил нет у мужчин?

Ромео. Меня бранил ты, что любил её.

Брат Лаврентий. За дурь, не за любовь, дитя моё.

Ромео. Сказал: "Зарой любовь".

Брат Лаврентий. Не с тем, мой милый,

Чтоб выкопать другую из могилы.

Ромео. Не упрекай! Та, что люблю теперь,

Любовью платит за любовь, поверь, -

Не то, что прежняя.

Брат Лаврентий. Прекрасно зная,

Что зазубрил любовь ты, не читая,

Не верила она. Повеса, в путь;

Тебе уж помогу я как-нибудь,

Чтоб через брак ваш семей ваших злоба

Сменилась дружбой искренней до гроба.

Ромео. Идём скорей, идём! Уж мне не ждётся!

Брат Лаврентий. Потише: кто торопится - споткнётся.

(Уходят.)

 

СЦЕНА IV.

Улица.

 

Входят  БЕНВОЛИО и МЕРКУЦИО.

 

Меркуцио. Куда к чертям Ромео провалился?

Он дома ночевал?

Бенволио. Не ночевал. Я говорил с слугой.

Меркуцио. Ах, эта Розалина, девка злая,

Его замучит: он сойдёт с ума!

Бенволио. Тибальт, племянник юный Капулетти,

Прислал ему посланье на дом нынче.

Меркуцио. Клянусь, что это вызов.

Бенволио. Ответит он ему.

Меркуцио. Всякий, кто умеет писать, может ответить на письмо.

Бенволио. Нет, я не говорю, что он ответит на письмо; я говорю, что он на вызов ответит вызовом.

Меркуцио. Увы,  бедный  Ромео! Он уже мертвец. Он ранен чёрными глазами белолицей девки; его ухо прострелено любовной  песней; самая серёдка его сердца расщеплена надвое стрелой  слепого мальчишки. Где же ему устоять против Тибальта?

Бенволио. А что такое Тибальт?

Меркуцио. Побольше, чем кошачий царь, (21*) могу вас уверить. О, он храбрый капитан изящных манер. Он фехтует, как по нотам, соблюдает время, расстояние и размер. Выдерживает коротенькую  паузу; раз, два и три - у вас в груди; он настоящий губитель шёлковых пуговиц, (22*) дуэлянт, дуэлянт; он дворянин с

ног до головы, знаток первых и вторых поводов к дуэли. Ах, бессмертное Passado! punto reverso! hai! (23*)

Бенволио. Что, что?

Меркуцио. Чума бы на всех этих шутов, сюсюкающих кривляк и фантазёров, настройщиков речи на новый лад. "Клянусь Иисусом, весьма прекрасный клинок! Весьма высокий мужчина! Весьма прелестная шлюха!" Не плачевно ли это, сударь мой, что нас одолевают эти иноземные мухи, эти модные  продавцы, эти

pardona-mi, (24*) которые  так ценят новые наряды, что уже не могут удобно сесть на старую скамью. Ох, уже эти их bones, bones! (25*)

 

Входит РОМЕО.

 

Бенволио. Вот идёт Ромео, вот идёт Ромео!

Меркуцио. Без своей половинки он похож на селёдку без молок. О мясо, мясо, как ты орыбилось! Сейчас он растекается как Петрарка; Лаура по сравнению с его милой - кухонная девка (правда, её любовник получше её воспевал), Дидона - грязнуха, Клеопатра - цыганка, Елена и Геро - потаскушки и подлянки, Фисба, (26*) хоть и сероглаза или ещё что-то в этом роде, но и она ни на что не годна.  Синьор Ромео, bonjour! (27*) Вот вам французское приветствие вашим дрянным французским штанам. Вы нас здорово провели вчера вечером.

Ромео. Доброе утро вам обоим. Как я вас провёл?

Меркуцио. Ускользнули, сударь, ускользнули! Разве не понимаете?

Ромео. Простите  меня, добрый Меркуцио, у  меня было важное дело; и в таких случаях, как мой, можно нарушить правила учтивости.

Меркуцио. Это то же самое, как если бы вы сказали, что в таких случаях, как ваш, приходится подгибать колени.

Ромео. То есть, выражать учтивость.

Меркуцио. Ты милейшим способом понял это.

Ромео. Это наиболее учтивое объяснение.

Меркуцио. Я ведь настоящая гвоздика учтивости.

Ромео. Гвоздика - цветок.

Меркуцио. Конечно.

Ромео. Тогда и мои башмаки украшены гвоздиками.

Меркуцио. Хорошо  сказано! Следуй за мной в этой шутке, пока ты не износишь башмаков. А когда единственная их подошва износится, придётся твоей единственной шутке остаться в единственном числе.

Ромео. О единственная шутка, единственно единая в своём одиночестве!

Меркуцио. Стань между нами, добрый Бенволио: моё остроумие изнемогает!

Ромео. Подхлёстывай его и шпорь, подхлёстывай и шпорь, иначе объявлю, что я его обскакал.

Меркуцио. Нет, если мы с тобой погонимся за дикими гусями, (28*) я уверен, что обгоню тебя, потому что в одном из твоих чувств больше дичи, чем в моих пяти. Не был ли я для вас гусем?

Ромео. Всегда вы были таким, что я мог сказать: "хорош гусь!" (29*)

Меркуцио. Я укушу тебя в ухо за эту шутку.

Ромео. Нет, добрый гусь, не щиплись.

Меркуцио. Твоя шутка горько-сладкая; это очень крепкий соус.

Ромео. Разве это не славная приправка к нежному гусю?

Меркуцио. О, да твоё остроумие становится похоже на козью кожу! Раньше ты скупился и на дюйм, а теперь растягиваешь его в вольную ширь до локтя.

Ромео. Я  тяну его до слова "вольный", а если ты его прибавишь к слову "гусь", то и выйдет, что ты вольный на язык гусь.

Меркуцио. Ну, не лучше ли это, чем стонать от любви? Теперь с тобой можно разговаривать, ты стал Ромео. Теперь ты стал тем, чем был и по природе и по воспитанию.  А эта слюнявая любовь похожа на длинного дурня, который мечется взад и вперёд, чтобы спрятать свою шутовскую палку в дыру.

Бенволио. Стоп, стоп, довольно!

Меркуцио. Своим "стоп" ты гладишь мою историю против шерсти.

Бенволио. Иначе она у тебя слишком разрастётся!

Меркуцио. Вот и ошибся! Я был бы короток, потому что моя история дошла до самой глубины, и я собирался кончить.

 

Входят КОРМИЛИЦА  и ПЁТР.

 

Ромео. Вот так наряд!

Меркуцио. Парус, парус!

Бенволио. Два: юбка и штаны.

Кормилица. Пётр!

Пётр. Что прикажете?

Кормилица. Мой веер, Пётр!

Меркуцио. Добрый Пётр, спрячь за веером её лицо.

Её веер лучше её лица.

Кормилица. Доброе утро, господа.

Меркуцио. Добрый вечер, прелестная госпожа.

Кормилица. Разве уже вечер подошёл?

Меркуцио. Без сомнения, потому что сводня-стрелка указывает острием на полдень.

Кормилица. Убирайтесь! Что вы за человек?

Ромео. Такой человек, госпожа, которого бог сотворил во вред самому себе.

Кормилица. Клянусь, это хорошо сказано: во вред самому себе. А? Господа, кто из вас может мне сказать, где я найду молодого Ромео?

Ромео. Я  вам  могу  сказать; но молодой Ромео будет старше, когда вы его найдёте, чем когда вы начали искать его. Я - самый молодой из носящих это имя, если не худший.

Кормилица. Вы хорошо говорите.

Меркуцио. Разве худшее может быть хорошим? Хорошо сказано, нечего сказать! Умно, умно!

Кормилица. Если это вы, сударь, - мне надо вам сказать кое-что тайно.

Бенволио. Она пригласит его на какой-нибудь ужин.

Меркуцио. Сводня, сводня, сводня, - ату её!

Ромео. Кого ты так травишь?

Меркуцио. Не зайца, сударь, а если бы и зайца, то он годен только в великопостный пирог, потому что ещё до жаренья весь высох и заплесневел.

(Поёт)

"Я в строгий пост,

В самый строгий пост,

Съел бы зайца хвост.

Но еда не проста,

Не сглодать мне хвоста:

Высох заяц до поста".

Ромео, придёте ли вы домой? Мы идём обедать к вашему отцу.

Ромео. Я скоро приду.

Меркуцио. Прощайте, древняя госпожа, прощайте! (Поёт).

"Госпожа, госпожа, госпожа!"

 

(Уходят МЕРКУЦИО и БЕНВОЛИО).

 

Кормилица. Чорт  возьми, прощайте! - Скажите мне, сударь, кто этот купец, набитый глупостями, за которые его повесить мало?

Ромео. Нянюшка, это господин, который любит слушать самого себя. И он может в минуту наговорить столько, сколько сам не выдержит за месяц.

Кормилица. Если он скажет что-нибудь против меня, я его сволоку наземь, даже если бы он был покрепче, чем он есть! Да и с двадцатью  такими повесами справлюсь...  А если сама не смогу, то найду для этого людей! Ах ты, шелудивый мошенник! Я ему, сударь, не потаскуха! Я ему не родня! (ПЕТРУ) А ты тут стоишь и позволяешь каждому мошеннику пользоваться мной себе на потеху!

Пётр. Я никогда не видел, чтобы какой-нибудь мужчина пользовался вами себе на потеху. Если бы я это заметил, уверяю вас, что я сразу обнажил бы оружие. Я так же готов драться, как и всякий другой, когда вижу повод к хорошей драке и когда закон на моей стороне.

Кормилица. Теперь, видит бог, я так оскорблена, что во мне всё трясется. Шелудивый мошенник! На одно слово, сударь! Как я вам сказала, моя госпожа велела мне вас разыскать. То, что она велела передать вам, я оставлю при себе, но прежде всего позвольте вам сказать, что если вы хотите, как говорится, задурить ей  голову, то это был бы, как говорится, очень грубый поступок, потому что моя благородная госпожа молода, так что если вы хотите надуть её, право же, это был бы дурной поступок по отношению к благородной госпоже и дрянное дело.

Ромео. Нянюшка, передай привет твоей госпоже. Я заверяю тебя...(30*)

Кормилица. Добрая  душа, уж, конечно, я ей все расскажу! Господи, господи, что это будет за счастливая женщина!

Ромео. Что ж ты расскажешь ей, нянюшка? Ты же меня не дослушала.

Кормилица. Я ей расскажу, сударь, что вы заверяете, а это, как я понимаю, есть благородное предложение.

Ромео. Скажи же ей,

Чтоб к исповеди нынче отпросилась,

И после исповеди брат Лаврентий

Нас повенчает. За труды возьми!

Кормилица. Нет, сударь, что вы, не надо денег!

Ромео. Ладно, ладно, берите!

Кормилица. Сегодня к вечеру, сударь? Хорошо, она там будет!

Ромео. Ты за оградой монастырской жди.

Слуга мой через час придёт туда

И лестницу верёвочную даст;

По ней на мачту моего блаженства

В ночи таинственной я подымусь.

Прощай и будь верна! Тебя за труд

Я награжу. Привет мой госпоже.

Кормилица. Благослови господь вас... Сударь! Сударь!

Ромео. Кормилица, что скажешь?

Кормилица. Слуга ваш верен ли? Лишь тот секрет -

Секрет, пока второго в тайне нет.

Ромео. Ручаюсь я, что верен он, как сталь.

Кормилица. Хорошо, сударь. Моя хозяйка - самая прелестная госпожа на свете. Господи, господи! Когда она была ещё маленькой болтушкой... О! Здесь в городе есть благородный господин, некто Парис, который очень хотел бы её подцепить. Но она, добрая душа, когда видит его - он ей как жаба, всё равно как жаба. Я иногда её сержу, говорю ей, что Парис - подходящий ей мужчина.

Но, клянусь вам, когда я так говорю, она бледнеет как полотно. Правда, что "розмарин" (31*) и "Ромео" начинаются на одну букву?

Ромео. Да, кормилица. Почему ты спрашиваешь? Да, оба на "р".

Кормилица. Ох,  шутник!  Это  же  собачье  имя. (32*) "Р" подходит только... Нет, я знаю, что оно начинается на другую букву. А она такие миленькие словечки говорит о нём, о розмарине, и о вас, что вам приятно было бы их, слышать.

Ромео. Кланяйся от меня твоей госпоже.

Кормилица. Да, тысячу раз.

(Уходит РОМЕО).

Пётр!

Пётр. Что прикажете?

Кормилица. Пётр, возьми мой веер и иди вперёд, да поторапливайся.

(Уходят).

 

СЦЕНА V.

Сад КАПУЛЕТТИ.

 

Входит ДЖУЛЬЕТТА.

 

Джульетта. Когда послала няню, было девять;

Вернуться обещала в полчаса.

Быть может, не нашла его? Да нет!

Она хромая! Вестницей любви

Должна быть мысль, что в десять раз быстрее

Луча, который тень с холмов сгоняет.

На быстрокрылых голубях любовь (33*) -

Поэтому и у Амура крылья.

Достигло солнце самой высшей точки

За весь свой день, и с девяти до полдня -

Три длинных часа, - а её всё нет.

Будь в ней любовь, будь кровь в ней горячее,

Она как мячик бы летала; слово

Моё метнуло бы её к нему,

Его - ко мне.

Но старичьё всё строит мертвеца:

Ленивы, тяжелы, бледней свинца.

Идёт! О боже!

 

Входит КОРМИЛИЦА с ПЕТРОМ.

 

Няня золотая,

Ну что? Видала? Отошли слугу!

Кормилица. Жди у ворот нас, Пётр!

(Уходит ПЁТР)

Джульетта. Ну, няня, милая... Грустна ты, боже!

Пусть грустны вести, - весело скажи их;

А если хороши, - зачем их портишь,

Играя музыку их с кислым видом?

Кормилица. Устала я, дай мне вздохнуть немного.

Фу, кости как болят! Что за прогулка!

Джульетта. Свои тебе дам кости - дай мне весть!

Ну, говори, ну, милая, прошу!

Кормилица. Что здесь за спех? Нельзя ли подождать?

Не видите, что я едва дышу?

Джульетта. Ну, как едва ты дышишь, коль хватило

Дыханья, чтоб сказать, что ты не дышишь?

А извинения твои длиннее

Тех слов, что, извиняясь, не сказала.

Весть хороша иль нет? Ответь на это!

Об остальном расскажешь мне потом.

Ну, отвечай мне: хороша иль нет?

Кормилица. Да уж неважно вы выбрали. Вы не знаете, как надо выбирать мужчину. Ромео? Ну, нет! Хоть лицо у него приятней, чем у многих мужчин, но нога лучше, чем у кого бы то ни было... А что касается руки, ступни и стана, то хотя о них и нечего сказать, но они выше всякого сравнения. Он не цветок учтивости, но, ручаюсь вам, ласков, как барашек. Иди своим путём, девка, служи богу. Что, вы уже обедали?

Джульетта. Нет, нет, ведь это всё я раньше знала.

Что он сказал о свадьбе? Что об этом

Кормилица. Как голова болит! Ох, голова!

На двадцать разрывается частей!

А уж спина моя - ох, ох, спина!

Уж чтоб тебе за то, что загоняла

Меня ты до смерти туда-сюда!

Джульетта. Прости меня, что ты страдаешь, няня.

Скажи мне, миленькая: что сказал он?

Кормилица. Ваш возлюбленный сказал, как честный господин, и учтивый, и милый, и приятный, и, клянусь, добродетельный... Где ваша мать?

Джульетта. Где мать моя? Ну, дома! Где ей быть?

Как ты нелепо отвечаешь мне!

"Возлюбленный, как честный господин,

Сказал: где ваша мать?"

Кормилица. О боже мой!

Вы горячитесь? Ну, пожалуй, будет

Припаркой это для больных костей.

Теперь уж сами будьте на посылках.

Джульетта. Чего шумишь? Ну, что сказал Ромео?

Кормилица. Отпустят вас на исповедь сегодня?

Джульетта. Отпустят.

Кормилица. К отцу Лаврентию идите в келью.

Там ждёт вас муж, чтоб стали вы женой.

Кровь резвая уж прилила к щекам!

Сейчас они ещё краснее станут.

Идите в церковь; мне же путь другой:

Достану лестницу, чтоб мог ваш милый,

Когда стемнеет, к вам в гнездо залезть...

Вам радость, мне работа. Будет время -

Уж этой ночью понесёте бремя.

Иду обедать. В келью вам итти.

Джульетта. Итти мне к счастью. - Нянюшка, прости!

(Уходят).

 

СЦЕНА VI.

Келья БРАТА ЛАВРЕНТИЯ.

 

Входят БРАТ ЛАВРЕНТИЙ и РОМЕО.

 

Брат Лаврентий. Да будет сей обряд угоден небу,

Чтоб нас потом не наказало горем.

Ромео. Аминь. Но пусть теперь приходит горе, -

Не может радости оно лишить;

А радость - краткая минута с нею.

Соедини с молитвой наши руки,

А там пусть смерть придёт, любви убийца!

Довольно, что её своей я назвал.

Брат Лаврентий. Коль буйны радости, конец их буен;

В победе - смерть их; как огонь и порох,

Они сгорают в поцелуе. Мёд

Сладчайшей сладостью своей противен,

И приторность лишает аппетита.

Люби умеренно - любовь прочнее;

Спеши иль нет - ты не придёшь скорее.

 

Входит ДЖУЛЬЕТТА.

 

Идёт невеста. Так легка нога,

Что никогда б камней она не стёрла.

Любовник ездил бы на паутинке,

Что в летнем нежном воздухе летает,

И не упал бы: суета легка.

Джульетта. Приветствую я вас, отец духовный.

Брат Лаврентий. Благодарит за нас двоих Ромео.

Джульетта. За благодарность и ему привет.

Ромео. О, если мера радости твоей

С моей сравнялась и её пышнее

Прославить можешь ты своим дыханьем, -

Наполни воздух пеньем слов своих,

Раскрой то счастие, что нам обоим

Дарит блаженное свиданье наше.

Джульетта. То, что богаче делом, чем словами,

Гордится сущностью, а не нарядом.

Лишь нищий счесть свои богатства может.

Любовь моя без края и предела, -

И полбогатства я не сосчитаю.

Брат Лаврентий. Идём, скорее к делу. В плоть едину

Соединит святая церковь вас;

А до тех пор с вас не спущу я глаз.

(Уходят).

 

Продолжение текста перевода Анны Радловой :

(АКТ III - АКТ IV - АКТ V)

Комментарии А. А. Смирнова к тексту пьесы "Ромео и Джульетта" (Акт I, Акт II).

1. Хором в шекспировском театре назывался актёр, произносивший пролог ко всей пьесе или отдельным актам её. Иногда этот актёр назывался Прологом. В данной пьесе имеется особый пролог перед II актом.

2. В смысле: людьми самой жалкой профессии, которыми всякий может помыкать.

3. "Украшениями" здесь названы пышные одеяния, какие носили лица высокого положения.

4. Бенволио пародирует напыщенную речь Ромео.

5. Еретикам прозрачным - глазам, которые впадут в такую "ересь".

6. Имеется в виду праздник, справлявшийся 1 августа (день "св. Петра в оковах"). Из этого места мы узнаём, что действие пьесы происходит в середине июля.

7. Татарским назывался кривой лук, в отличие от прямого - английского.

8. В Англии того времени в лучших домах и даже во дворцах полы ещё не устилались коврами, а на старинный лад усыпались тростником.

9. Королева Меб - шаловливая фея английских народных поверий.

10. Олдермен - член городского совета, многие английские чиновники и видные горожане того времени носили перстни с изображением человеческой головы, вырезанной на агате или другом драгоценном камне. Эти перстни служили печатью.

11. Согласно народному поверью, у ленивых девушек в суставах пальцев заводятся черви.

12. Амур в поэзии того времени часто изображался как кормчий.

13. Имя Потпен составлено из двух слов, означающих "горшок" и "кастрюля".

14. Имя "Грайндстон" означает "жернов".

15. Поговорка, имеющая смысл: не преувеличивайте, не увлекайтесь.

16. Здесь и в других фразах Капулетти перебивает свою речь к Тибальту восклицаниями, обращёнными к гостям.

17. Публично поцеловать женщину, даже малознакомую, не считалось дерзостью.

18. На вечерних празднествах через некоторое время после ужина в другом зале подавали угощение, состоявшее из фруктов, сладостей и вина.

19. Существовала баллада о короле Кофетуа, который влюбился в нищенку Зенелофон.

20. Весталки - в древнем Риме жрицы богини Весты, принесшие обет вечной девственности.

21. Шутка, основанная на сходстве имён Тибальт и Тиберт; второе - имя кота в популярном в средние века "Романе о Лисе".

22. Речь идёт о пуговках, прикреплявшихся к концам рапир во время фехтования, во избежание ранений.

23. "Выпад! Отбой! Тронул!" - итальянские фехтовальные термины.

24. Извини(те) меня - (смесь французского и итальянского).

25. Искажение французского выражения bon, bon - "хорошо, хорошо".

26. Лаура - возлюбленная итальянского поэта XIV в. Петрарки, воспетая им в сборнике сонетов, Клеопатра - египетская царица I в. до н.э., о Дидоне, Елене, Геро и Фисбе - см. Мифологический словарь.

27. Здравствуйте! (франц.).

28. Охота на дикого гуся состояла в бешеной схватке состязающихся через все препятствия.

29. Довольно распространённая в те времена шутка.

30. Кормилица не понимает выражения Ромео "я заверяю тебя"; отсюда дальнейшее недоразумение.

31. Вечно зелёный розмарин считался символом верности и бессмертия.

32. В английских грамматиках того времени буква "р" иногда называлась "собачьей" из-за сходства звука "р" с рычанием.

33. Колесница Венеры была запряжена голубями.

~ * ~ * ~ * ~

Collage by Tatiana Kusnetsova © www.romeo-juliet-club.ru

автор и главный редактор сайта "Ромео и Джульетта" - Ольга Николаева  - Olga Nikolaeva, the author of the site.

 

                                                      

Главная страница Шекспировского раздела         План сайта - Map of the Romeo and Juliet site

История постановок трагедии "Ромео и Джульетта" - раздел  ТЕАТР