Приветствуем Вас на тематическом сайте "Ромео и Джульетта" - разделы / sections - Romeo and Juliet 

"Ромео и Джульетта", трагедия Уильяма Шекспира

Перевод Бориса Пастернака, 1942 г.

Текст пьесы

 

 

Использование материалов сайта www.romeo-juliet-club.ru возможно только 

 с разрешения автора , официального представителя Клуба Джульетты в России.

 

О переводчике

 

И сделалась война на небе.

Апок.

 

Двадцать четвёртую драму Шекспира

Пишет время бесстрастной рукой.

Сами участники чумного пира,

Лучше мы Гамлета, Цезаря, Лира

 Будем читать над свинцовой рекой;

 Лучше сегодня голубку Джульетту

С пеньем и факелом в гроб провожать,

Лучше заглядывать в окна к Макбету,

Вместе с наёмным убийцей дрожать, -

Только не эту, не эту, не эту,

Эту уже мы не в силах читать!

 

Анна Ахматова,

Лондонцам, 17 авг. 1940 г.

 

 

Борис Леонидович Пастернак, русский поэт, прозаик и переводчик, родился в Москве 10 февраля 1890 года. Его детство проходило в атмосфере творчества. Мать поэта Розалия Исидоровна Кауфман (1868—1939) была замечательной пианисткой, ученицей Антона Рубинштейна, а отец  Леонид Осипович Пастернак (Аврум Ицхок-Лейб, или Исаак Иосифович, 1862-1945) - знаменитым художником. В доме Пастернаков часто устраивались творческие вечера, а точнее - музыкальные, где бывал и Александр Скрябин (1871-1915), великий русский композитор и музыкант, которого невероятно почитал и обожал Борис, в последствии, вспоминая эти домашние концерты, он скажет: "Больше всего на свете я любил музыку, больше всех в ней - Скрябина". Не мудрено, что юный Пастернак с огромным желанием прошёл курс композиторского факультета консерватории, но великим музыкантом он не стал ввиду отсутствия абсолютного музыкального слуха. У него было ещё одно увлечение - философия, ради которой юноша поступил на философское отделение историко-филологического факультета Московского университета, а вскоре отправился в немецкий город Марбург - центр тогдашней философской мысли, город, который поэт полюбил всем сердцем, и там успешно продолжил учебу. Но получить докторскую степень по философии и сделать блестящую карьеру в этой области Пастернаку так и не удалось. Внезапно охватившие его пылкие чувства к бывшей ученице Иде Высоцкой полностью завладели им, и его новым увлечением стала поэзия.

"Мы перестаём узнавать действительность. Она предстаёт в какой-то новой категории. Категория эта кажется нам её собственным, а не нашим состоянием. Помимо этого состояния всё на свете названо. Не названо и ново только оно. Мы пробуем его назвать. Получается искусство".

Так Пастернак пытается обосновать своё тогдашнее состояние. Поэзия и раньше была ему не чужда, но её мощь он почувствовал лишь теперь. Первые стихи поэта были напечатаны по его возвращении в Москву в альманахе "Лирика" (в последствии они так и не были переизданы), а позже вместе с Николаем Асеевым (1889-1963) и Сергеем Бобровым (1889-1971) - поэтами-переводчиками, деятелями русского футуризма, Пастернак организовал группу новых так называемых "умеренных" футуристов - "Центрифуга". 1914 год стал для поэта знаковым - вышла его первая книга стихов "Близнец в тучах", многие из которых он в будущем переработал, остальные же никогда больше не переиздавались. В этом же году Пастернак встретился с Владимиром Маяковским (1893-1930), который сыграл большую роль не только в творчестве, но и в судьбе раннего Пастернака. У них было много общего во вкусах и пристрастиях, и именно встреча с Маяковским подтолкнула Бориса Пастернака к поиску своей творческой манеры, своего взгляда на окружающий мир.

Выпустив  третью по счету поэтическую книгу стихов под названием "Сестра моя - жизнь" (1922),  поэт начал отсчёт собственного творчества. В новых стихах ещё чувствовалась философия. Вот так, определяя понятие поэзии он писал:

"Это – круто налившийся свист,

Это – щёлканье сдавленных льдинок,

Это – ночь, леденящая лист,

Это – двух соловьёв поединок."

В стихах ощущается его новое собственное отношение ко всему окружающему, к природе - её явления (гроза, ветер, утренний рассвет) обретают почти человеческий облик, по-новому звучит и его отношение к любимой женщине. В 1922 г. Пастернак  женился на художнице Евгении Лурье (1898-1965), в 1923 г. родился их сын Евгений (брак распался в 1931 г.)

Шли двадцатые годы - время, которое предъявляло литературе свои жёстокие требования, и лирика Пастернака, которую многие считали слишком мудрёной, была не в чести. Пытаясь как-то осмыслить ход истории с точки зрения социалистической революции, Пастернак обратился к эпосу. Он создал поэмы "Высокая болезнь" (1923-1928), "Девятьсот пятый год" (1925-1926), "Лейтенант Шмидт" (1926-1927) и др. В это время он вместе с Маяковским входил в ЛЕФ ("Левый фронт искусств"), который провозглашал  создание нового революционного искусства, несущего литературу в массы, но долго состоять в нём он не смог, так как не понимал и не воспринимал установки данного сообщества - "творить искусство на злобу дня".

В начале 1930-х годов Пастернак вернулся к привычной ему поэзии, воспевающий простые и земные вещи.

"Никого не будет в доме,

Кроме сумерек. Один

Зимний день в сквозном проёме

Незадёрнутых гардин…

… Но нежданно по портьере

Пробежит вторженья дрожь.

Тишину шагами меря,

Ты, как будущность, войдёшь…",

Его поэтический язык стал иным. Пересмотрев своё раннее творчество, он сделал вывод, что поэзия его была в это время "странной мешаниной из отжившей метафизики и неоперившегося просвещенства". Позже, поделив всё свое творчество на период "до 40-го года и после", Пастернак писал: "Слух у меня тогда был испорчен выкрутасами и ломкою всего привычного, царившими кругом. Всё нормально сказанное отскакивало от меня. Я забывал, что слова сами по себе могут что-то заключать и значить, помимо побрякушек, которыми их увешали... Я во всём искал не сущности, а посторонней остроты".

В 1932 году  Пастернак женился вторым браком на Зинаиде Николаевне Нейгауз (дев. фамилия - Еремеева, 1897-1966), оставившей ради него своего супруга - пианиста Генриха Нейгауза (Heinrich Neuhaus, 1888-1964). В 1938 году у них родился сын Леонид, в будущем ставший физиком (ск. 1976).

30-е годы были сложными для поэта. Нормально работать он не мог, его перестали печатать как не поддерживающего идеи "великой стройки". Чтобы как-то жить и кормить семью Пастернак вынужден был заняться переводами. Трагедии Шекспира (William Shakespeare, 1564-1616), "Фауст" Гёте (Johann Wolfgang von Goethe, 1749-1832), "Мария Стюарт" Шиллера (Johann Christoph Friedrich von Schiller, 1759-1805), стихи Байрона (George Gordon Byron, 1788-1824), Рильке (Rainer Maria Rilke, 1875-1926) и Китса (John Keats, 1795-1821), поэтов Грузии -  работы, которые вошли в литературу на равных правах с его собственными произведениями.

В октябре 1941 года поэт отправился в эвакуацию, в город Чистополь. Считается, что именно чистопольский период был плодотворным для Пастернака-переводчика. Семья его поселилась в доме на улице Володарского. Здесь, под звуки патефона, несущиеся из коммунальной кухни, которая соседствовала с комнатой Пастернаков, поэт переводил Шекспира. В Чистополе Борис Леонидович пользовался библиотеками, которые успели вывезти его коллеги-писатели. Он читал книги на английском, немецком, французском языках. Наиболее дорогим из них для поэта стало двухтомное издание Шекспира на языке оригинала. На полях этого редкого издания остались варианты перевода отрывков и строф шекспировских пьес, замечания, пометки Пастернака. Большую помощь оказала поэту книга Виктора Гюго о Шекспире на французском языке. Частенько знакомые заставали его за чтением Гюго одетым в пальто, в мало отапливаемой комнате.

26 февраля 1942 года был готов чистовой вариант перевода пьесы Шекспира "Ромео и Джульетта". В этот же день было назначено чтение трагедии автором перевода. Чтение происходило в зале городского Дома учителя. Денежный сбор полностью был переведён на подарки бойцам Красной Армии. Под вечер в городе произошла авария на электростанции, и Пастернаку пришлось читать текст при свете двух керосиновых ламп. На этом вечере присутствовал  Константин Федин, который с восторгом отозвался о мастерстве Пастернака-переводчика. «Пастернак закончил перевод "Ромео и Джульетты" и читал его с большим успехом. Действительно, многое в нём сделано великолепно…" Летом 1944 года пьеса "Ромео и Джульетта" в переводе Бориса Пастернака была выпущена ОГИЗом отдельной книгой. В годы войны помимо переводов Пастернак создает цикл "Стихи о войне" (1943), которые были включены в книгу "На ранних поездах", а после окончании войны будут опубликованы ещё две его книги стихов: "Земной простор" (1945) и "Избранные стихи и поэмы" (1945).

В 1946 году Пастернак встретился с красавицей Ольгой Ивинской, работавшей тогда в редакции журнала "Новый Мир". Знакомство повлекло за собой пылкий роман, который перерос в длительные близкие отношения, хотя из семьи Борис Леонидович не ушёл. Этот союз достался обоим нелегко. Ольгу забрали на Лубянку, где она потеряла ребёнка и была на пять лет сослана в лагерь. Пастернак пережил инфаркт. Их отношения возобновились после возвращения Ольги, когда она, поселившись в Переделкино, занялась его издательскими делами. Вскоре после смерти писателя Ольгу снова арестовали и отправили в лагерь на четыре года по обвинению в контрабанде, т.к. из-за границы ей пришёл гонорар за публикацию романа "Доктор Живаго" (в последствии она прожила долгую жизнь). Ещё в 30-х годах Пастернак мечтал о настоящей книге - большой прозе. Эта мечта продолжала будоражить его сознание и в 40-х годах. Лишь после окончании войны, начиная с 1945-го года, в течении десяти лет Борис Пастернак работал над своим знаменитым романом "Доктор Живаго". Произведение это во многом автобиографическое, повествующие о судьбе русской интеллигенции в первой половине ХХ века, в грозные годы Гражданской войны. Главным героем романа является Юрий Живаго - лирический герой поэта Бориса Пастернака, после смерти которого остаётся небольшая книжечка  стихов, составившая заключительную часть романа. Стихотворения Юрия Живаго от лица которого пишет Пастернак считаются венцом  творчества поэта:

Снег на ресницах влажен,

В твоих глазах тоска,

И весь твой облик слажен

Из одного куска.

Как будто бы железом,

Обмокнутым в сурьму,

Тебя вели нарезом

По сердцу моему

В 1956 году свой роман "Доктор Живаго" Пастернак передал сразу нескольким журналам для публикации, в том же году его произведение попало за рубеж и вышло сначала в Италии, затем Голландии. Здесь его роман сразу же нашёл своего читателя, его высоко оценили зарубежные критики, и вскоре Пастернак  был удостоен Нобелевской премии - "за выдающиеся заслуги в современной лирической поэзии и на традиционном поприще великой русской прозы". Однако на родине, в СССР, в этот же период началась травля писателя. "Доктора Живаго" посчитали художественно убогим, злобным, исполненным ненависти к социализму. На государственном уровне роман вызвал шквал негодования и присуждение вышесказанной премии было расценено как "враждебный политический акт, направленный против Советского государства"… За это произведение Пастернак был исключён из Союза советских писателей, что сказалось губительно на дальнейшей литературной и общественной жизни поэта. Пастернак был вынужден отказаться от Нобелевской премии, и эту почётную награду получить не смог. Лишь в 1988 году роман был напечатан на родине, в России, а при жизни и долгие годы после смерти автора это произведение не издавалось. Роман "Доктор Живаго" стал своеобразным завершением творческой да и всей жизни Бориса Пастернака.

«Всё распутано, всё названо, просто, прозрачно, печально…»

Пастернак умер 30 мая 1960 года у себя на даче, в Переделкино.

Английский оригинал пьесы - English text

Б. Пастернак о трагедии "Ромео и Джульетта", из статьи "О Шекспире", изд. 1990

 

Ромео и Джульетта

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ЭСКАЛ (1*) , князь веронский. ПАРИС, молодой человек, родственник герцога. МОНТЕККИ, КАПУЛЕТТИ, главы двух враждующих домов. ДЯДЯ Капулетти. РОМЕО, сын Монтекки. МЕРКУЦИО, родственник князя, друг Ромео. БЕНВОЛИО, племянник Монтекки, друг Ромео. ТИБАЛЬТ, племянник леди Капулетти БРАТ ЛОРЕНЦО, БРАТ ДЖОВАННИ, францисканские монахи БАЛТАЗАР, слуга Ромео. САМСОН, ГРЕГОРИО, слуги Капулетти. ПЁТР, слуга кормилицы. АБРАМ, слуга Монтекки.

АПТЕКАРЬ. ТРИ МУЗЫКАНТА. ПАЖ Париса. ПЕРВЫЙ ГОРОЖАНИН. ЛЕДИ МОНТЕККИ, жена Монтекки. ЛЕДИ  КАПУЛЕТТИ, жена Капулетти. ДЖУЛЬЕТТА, дочь Капулетти. КОРМИЛИЦА ДЖУЛЬЕТТЫ. ГОРОЖАНЕ ВЕРОНЫ, МУЖСКАЯ И ЖЕНСКАЯ РОДНЯ ОБОИХ ДОМОВ, РЯЖЕНЫЕ, СТРАЖА, СЛУГИ. ХОР.

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ:  Верона и  Мантуя (2*).

ACT I  -  АКТ II  -  ПРОДОЛЖЕНИЕ

 ПРОЛОГ (3*)

 

Входит ХОР.

 

Хор. Две равно уважаемых семьи

В Вероне, где встречают нас событья,

Ведут междоусобные бои

И не хотят унять кровопролитья.

Друг друга любят дети главарей,

Но им судьба подстраивает козни,

И гибель их у гробовых дверей

Кладёт конец непримиримой розни.

Их жизнь, любовь и смерть и, сверх того,

Мир их родителей на их могиле,

На два часа составят существо

Разыгрываемой пред вами были.

Помилостивей к слабостям пера -

Их сгладить постарается игра.

(Уходит.)

 

АКТ I.

СЦЕНА I.

Верона. Площадь.

 

Входят САМСОН и ГРЕГОРИО, слуги КАПУЛЕТТИ,

с мечами и щитами.

 

Самсон.  Грегорио, уговор: перед ними не срамиться.

Грегорио.  Что ты! Наоборот. Кого ни встречу, сам осрамлю.

Самсон. Зададим им баню!

Грегорио. Самим бы выйти сухими из воды.

Самсон. Я скор на руку , как раскипячусь.

Грегорио. Раскипятить-то тебя - не скорое дело.

Самсон. При виде монтекковских шавок, я вскипаю, как кипяток.

Грегорио. Кипеть - уйдешь. Вскипишь - и наутёк, как молоко.

А смелый упрётся – не сдвинуть.

Самсон. Перед  шавками  из  дома  Монтекки я упрусь - не сдвинуть.

Всех сотру в порошок: и молодцов и девок.

Грегорио. Подумаешь, какой ураган!

Самсон. Всех до одного. Молодцов в сторону, а девок по углам и в щель.

Грегорио. Ссора-то ведь господская и между мужской прислугой.

Самсон. Все равно. Слажу с мужской, примусь за женскую. Всем покажу свою силу.

Грегорио. И бедным девочкам?

Самсон. Пока хватит мочи, и девочкам. Я, слава богу, кусок мяса не малый.

Грегорио. Хорошо,  что  ты  не  рыба, а то был бы ты солёной трескою.

Скорей, где твой меч? Вон двое монтекковских.

Самсон. Готово, меч вынут. Задери их. Я тебя не оставлю.

Грегорио. Это ещё что за разговор? Как! Струсить и показать пятки?

Самсон. Обо мне не беспокойся.

Грегорио. Есть о ком беспокоиться!

Самсон. Выведем их из себя. Если они начнут драку первыми,

закон будет на нашей стороне.

Грегорио. Я скорчу злое лицо, когда пройду мимо. Посмотрим, что они сделают.

Самсон. Я буду грызть ноготь по их адресу. (4*)  Они будут опозорены, если смолчат.

 

Входят АБРАМ и БАЛТАЗАР.

 

Абрам. Не на наш ли счёт вы грызёте ноготь, сэр?

Самсон. Грызу ноготь, сэр.

Абрам. Не на наш ли счёт вы грызёте ноготь, сэр?

Самсон. (вполголоса ГРЕГОРИО) Если это подтвердить, закон на нашей стороне?

Грегорио. (вполголоса САМСОНУ) Ни в коем случае.

Самсон. Нет, я грызу ноготь не на ваш счёт, сэр. А грызу, говорю, ноготь, сэр.

Грегорио. Вы набиваетесь на драку, сэр?

Абрам. Я, сэр? Нет, сэр.

Самсон. Если набиваетесь, я к вашим услугам.

Я проживаю у господ ничуть не хуже ваших.

Абрам. Но и не у лучших.

Грегорио. (в сторону, САМСОНУ, заметив вдали ТИБАЛЬТА)

Говори - у лучших. Вон один из хозяйской родни.

Самсон. У лучших, сэр.

Абрам. Вы лжёте!

 

Входит БЕНВОЛИО.

 

Самсон. Деритесь, если вы мужчины! Грегорио, покажи-ка им свой

молодецкий удар.

(Дерутся.)

Бенволио. Оружье прочь - и мигом по местам!

Не знаете, что делаете, дурни.

(Выбивает у них мечи из рук.)

 

Входит ТИБАЛЬТ.

 

Тибальт. Как, ты сцепился с этим мужичьём?

Вот смерть твоя - оборотись, Бенволио!

Бенволио. Хочу их помирить. Вложи свой меч,

Или давай их сообща разнимем.

Тибальт. Мне ненавистен мир и слово "мир",

Как ненавистен ты и все Монтекки. Постой же, трус!

(Дерутся.)

 

Входят ПРИВЕРЖЕНЦЫ ОБОИХ ДОМОВ и присоединяются к дерущимся; затем ГОРОЖАНЕ с дубинами и алебардами.

 

Первый горожанин. Сюда с дубьём и кольями! Лупи!

Долой Монтекки вместе с Капулетти!

 

Входят КАПУЛЕТТИ в халате и ЛЕДИ КАПУЛЕТТИ.

 

Капулетти. Что тут за шум? Где меч мой боевой? (5*)

Леди Капулетти. Костыль ему! Меча недоставало!

Капулетти. Подать мне меч! Монтекки - на дворе

И на меня своё оружье поднял.

 

Входят МОНТЕККИ и ЛЕДИ МОНТЕККИ.

 

Монтекки. Ты, Капулетти, плут! Пусти, жена!

Леди Монтекки. К дерущимся не дам ступить ни шагу!

 

Входит КНЯЗЬ со СВИТОЙ.

 

Князь. Изменники, убийцы тишины,

Грязнящие железо братской кровью!

Не люди, а подобия зверей,

Гасящие пожар смертельной розни

Струями красной жидкости из жил!

Кому я говорю? Под страхом пыток

Бросайте шпаги из бесславных рук

И выслушайте княжескую волю.

Три раза под влияньем вздорных слов

Вы оба, Капулетти и Монтекки,

Резнёй смущали уличный покой.

Сняв мантии, советники Вероны

Сжимали трижды в старческих руках

От ветхости тупые алебарды,

Решая тяжбу дряхлой старины.

И если вы хоть раз столкнётесь снова,

Вы жизнью мне заплатите за всё.

На этот раз пусть люди разойдутся.

Вы, Капулетти, следуйте за мной,

А вас я жду, Монтекки, в Виллафранке (6*)

По делу этому в теченье дня.

Итак, под страхом смерти - разойдитесь!

 

Все уходят, кроме МОНТЕККИ, ЛЕДИ МОНТЕККИ и БЕНВОЛИО.

 

Монтекки. Кто сызнова затеял этот спор?

Скажи, племянник, ты ведь был при этом?

Бенволио. Я нашу дворню с челядью врага

Уже застал в разгаре рукопашной.

Едва я стал их разнимать, как вдруг

Неистовый Тибальт вбежал со шпагой

И ею стал махать над головой.

Он вызывал меня на бой, а ветер

Насмешливо свистел ему в ответ.

Пока чередовали мы удары,

С толпой людей, сбежавшихся на зов,

Явился князь и рознял драчунов.

Леди Монтекки. А где Ромео? Виделись вы с ним?

Он не был тут? Он правда невредим?

Бенволио. Сударыня, за час пред тем, как солнце

Окно востока золотом зажгло,

Я в беспокойстве вышел на прогулку.

Пересекая рощу сикомор, (7*)

У западных ворот я натолкнулся

На сына вашего. Он там гулял

В такую рань. Я зашагал вдогонку.

Узнав меня, он скрылся в глубине,

И так как он искал уединенья,

То я его оставил одного.

Монтекки. Его там часто по утрам видали.

Он бродит и росистый пар лугов

Парами слёз и дымкой вздохов множит.

Однако, только солнце распахнет

Постельный полог в спальне у Авроры, (8*)

Мой сын угрюмо тащится домой,

Кидается в свой потаённый угол

И занавесками средь бела дня

Заводит в нем искусственную полночь.

Откуда этот неотступный мрак?

Хочу понять и не пойму никак.

Бенволио. Вы знаете причину, милый дядя?

Монтекки. Не ведаю и не могу узнать.

Бенволио. С расспросами к нему вы обращались?

Монтекки. А как же! Я и лучшие друзья.

Но он непроницаем для расспросов

И отовсюду так же защищен,

Как червяком прокушенная почка,

Которая не выгонит листа

И солнцу не откроет сердцевины.

Ты спрашиваешь, знаю ль я причину?

Когда б я знал печали этой суть,

Я б излечил больного чем-нибудь.

 

Входит РОМЕО.

 

Бенволио. А вот и он. Вы здесь как бы случайно.

Увидите, я доберусь до тайны.

Монтекки. Пойдём жена. Оставим их вдвоем,

Как исповедника с духовником.

 

МОНТЕККИ и ЛЕДИ МОНТЕККИ уходят.

 

Бенволио. Ромео, с добрым утром!

Ромео. Разве утро?

Бенволио. Десятый час.

Ромео. Как долог час тоски!

Что это, не отец мой удалился?

Бенволио. Да, твой отец. Какая же тоска

Тебе часы, Ромео, удлиняет?

Ромео. Тоска о том, кто б мог их сократить.

Бенволио. Ты по любви тоскуешь?

Ромео. Нет.

Бенволио. Ты любишь?

Ромео. Да, и томлюсь тоскою по любви.

Бенволио. О, эта кроткая на вид любовь

Как на поверку зла, неумолима!

Ромео. Как сразу, несмотря на слепоту,

Находит уязвимую пяту! -

Где мы обедать будем? - Сколько крови!

Не говори о свалке. Я слыхал.

И ненависть мучительна и нежность.

И ненависть и нежность - тот же пыл

Слепых, из ничего возникших сил,

Пустая тягость, тяжкая забава,

Нестройное собранье стройных форм,

Холодный жар, смертельное здоровье,

Бессонный сон, который глубже сна.

Вот какова, и хуже льда и камня,

Моя любовь, которая тяжка мне.

Ты не смеешься?

Бенволио. Нет, скорее плачу.

Ромео. О чём, дружок?

Бенволио. В ответ слезам твоим.

Ромео. Какое зло мы добротой творим!

С меня и собственной тоски довольно,

А ты участьем делаешь мне больно.

Заботами своими обо мне

Мою печаль ты растравил вдвойне.

Что есть любовь? Безумье от угара.

Игра огнём, ведущая к пожару.

Воспламенившееся море слёз,

Раздумье - необдуманности ради,

Смешенье яда и противоядья.

Прощай, дружок.

Бенволио. Постой, ты слишком скор.

Пойду и я, но кончим разговор.

Ромео. Я потерял себя, и я не тут.

Ромео нет, Ромео не найдут.

Бенволио. Нет, не шутя скажи: кого ты любишь?

Ромео. А разве шутки были до сих пор?

Бенволио. Конечно, нет. Но кто она, без шуток?

Ромео. Скажи больному у его одра,

Что не на шутку умирать пора.

Она не в шутку женщина, приятель.

Бенволио. Я так и знал, и бью не в бровь, а в глаз.

Ромео. Лихой стрелок, но дева не про нас.

Бенволио. Чем лучше цель, тем целимся мы метче.

Ромео. Сюда неприложимы эти речи.

У ней душа Дианы, (9*) Купидон (10*)

Не страшен девственнице и смешон.

Она не сдастся на умильность взора

Ни за какие золотые горы.

Красавица, она свой мир красот

Нетронутым в могилу унесёт.

Бенволио. А что, она дала обет безбрачья?

Ромео. Увы, дала и справится с задачей.

От этой девы и её поста

Останется в потомстве пустота.

Она такая строгая святая,

Что я надежд на счастье не питаю,

Ей в праведности жить, а мне конец:

Я не жилец на свете, я мертвец.

Бенволио. Советую, брось помыслы о ней.

Ромео. Так посоветуй, как мне бросить думать.

Бенволио. Дай волю и простор своим глазам -

Другими полюбуйся.

Ромео. Это способ

Признать за ней тем больше совершенств.

В разрезах черных масок с большей силой

Сверкают лица женщин белизной.

Ослепший вечно помнит драгоценность

Утраченного зренья. А в чертах

Красавиц я прочту напоминанье

О той, кто без сравненья лучше всех.

Забвенью всё же я не научился.

Бенволио. Я научу, как ты бы ни крепился.

Уходят.

 

СЦЕНА II.

Улица.

 

Входят КАПУЛЕТТИ, ПАРИС и СЛУГА

 

Капулетти. Монтекки и меня оштрафовали.

А разве трудно было б жить в ладу?

Парис. Да, это странно. Два почтенных старца -

И почему-то вечно на ножах.

Однако вы мне не дали ответа.

Капулетти. Я повторю, что я уже сказал:

Ведь дочь моя совсем ещё ребёнок,

Ей нет ещё четырнадцати лет.(11*)

Ещё повремените два годочка,

И мы невестою объявим дочку.

Парис. Вступают в брак моложе, чем она.

Капулетти. Но эта зрелость ранняя вредна.

Мои надежды пожрала могила,

И небо только дочь мне сохранило.

Столкуйтесь с нею, дорогой Парис, -

Вот всё, что надо, чтобы мы сошлись.

Узнайте наперед её желанья,

А я благословляю вас заране.

Сегодня вечером у нас приём -

Мы ежегодный праздник задаём.

Тут соберётся множество народа.

Мы будем рады вашему приходу.

Вы попадёте на богатый съезд,

Как звёзды ночи, блещущих невест

И будете свидетелем веселья,

Подобного разливу вод в апреле,

Когда вас окружит их хоровод

И вы очутитесь среди красот,

Решите вы, какая с большей силой

Воображенье ваше поразила.

Без права на такую похвалу

Дочь будет тоже ночью на балу.

Пойдемте, граф.

(СЛУГЕ, отдавая ему записку.)

А ты, мошенник низкий,

Всех приглашённых обойди по списку.

Скажи гостям, чьё имя здесь стоит,

Что вход для них широко к нам открыт.

 

КАПУЛЕТТИ и ПАРИС уходят.

 

Слуга. "Обойди  по  списку,  обойди  по  списку"!  А кто поймет этот список?

А может,  тут написано, что дело сапожника - аршин, а дело портного - колодка.

"Обойди  по  списку"!  А может, тут написано, что рыбу ловят кистью, а крыши красят  неводами. 

"Скажи  гостям, чьё имя здесь стоит"! А ты мне скажи, чьё здесь  стоит  имя? 

Для  этого  есть  которые  умеющие. Да вот они! Легки на помине.

 

Входят БЕНВОЛИО и РОМЕО.

 

Бенволио. Молчи, мой друг. Огонь огнём встречают,

Беду - бедой и хворью лечат хворь,

Круженьем вспять круженье прекращают,

И ты с бедою точно так же спорь.

Схватить старайся новую заразу,

И прежняя не вспомнится ни разу.

Ромео. Хорош при этом также подорожник.(12*)

Бенволио. При чём, дружок?

Ромео. При переломе ног.

Бенволио. Да ты не спятил?

Ромео. Нет, совсем не спятил,

Но на цепи, как спятивший с ума,

Замучен и в смирительной рубашке.

Слуга. Здорово, сэр. Вы мастер ли читать?

Ромео. О да! Свой жребий по складам несчастий.

Слуга. Спасибо за откровенность. А нам надо, которые по писаному.

Ромео. Куда  ты? Я пошутил. Дай я прочту. (Читает.) 

"Позвать синьора Мартино с супругой и дочерьми;

графа Ансельмо с его прекрасными сёстрами; вдовствующую госпожу  Витрувио;

синьора  Плаченцо и его милых племянниц; Меркуцио с его братом  Валентином;

дядю Капулетти с женой и дочерьми; прелестную племянницу Розалину;  Ливию;

синьора  Валенцио  с  его  братом  Тибальтом; Лючио и его резвушку Елену".

Прекрасный выбор! А куда их ждут?

Слуга. Вон в тот конец.

Ромео. Куда?

Слуга. К нам в дом на ужин.

Ромео. В чей дом?

Слуга. Хозяйский дом.

Ромео. Об этом всём

Я должен был спросить тебя сначала.

Слуга. Это я вам сам скажу. Мой хозяин - богач Капулетти. Может, слыхали?

Если вы не родня Монтекки, пожалуйте к нам на чарочку.

(Уходит.)

Бенволио. У Капулетти, кроме Розалины,

Твоей зазнобы, будут на балу

Виднейшие красавицы Вероны.

Пойдем туда. Когда ты их сравнишь

С твоею павой непредубеждённо,

Она тебе покажется вороной.

Ромео. О, если вы такие святотатцы,

Богоотступных глаз моих зрачки,

Пусть ваши слёзы в пламя обратятся

И вы сгорите, как еретики!

Неужто зреньем бог меня обидел,

Чтоб я на небе солнца не увидел?

Бенволио. Но ты ведь солнца этого красы

Ещё не клал ни разу на весы.

Взгляни кругом на тех, что попригожей,

И вряд ли будешь петь одно и то же.

Быть может, твой единственный алмаз

Простым стеклом окажется на глаз.

Ромео. Пойдем на бал, но не на смотр собранья,

А ради той, кто выше описаний.

Уходят.

 

 СЦЕНА III.

Комната в доме КАПУЛЕТТИ.

 

Входят ЛЕДИ КАПУЛЕТТИ и КОРМИЛИЦА.

 

Леди Капулетти. Кормилица, скорее: где Джульетта?

Кормилица. Клянусь былой невинностью, звала.

Джульетта, где ты? Что за непоседа!

Куда девалась ярочка моя?

 

Входит ДЖУЛЬЕТТА.

 

Джульетта. Ну, что ещё?

Кормилица. Тебя зовёт мамаша.

Джульетта. Я здесь. Что, матушка, угодно вам?

Леди Капулетти. Сейчас. Кормилица,  выйди на минуту, мы поговорим. Впрочем, постой, не уходи, тебе лучше послушать. Моя дочь порядком подросла.

Кормилица. Помилуйте, я её лета сочту до часочка.

Леди Капулетти. Ей нет четырнадцати лет.

Кормилица. Я прозакладую своих четырнадцать зубов, даром что их только четыре, что нету. Сколько до Петрова дня?

Леди Капулетти. Две недели с лишним.

Кормилица. С  лишним  или без лишнего, не об этом спор, а четырнадцать ей минет на Петров  день, я вам верно говорю. Она и Сусанна - упокой её, господи! – были ровесницы.  Но я её не стоила, и её господь прибрал. А четырнадцать ей минет на  Петров  день,  это  вы  не  сомневайтесь, я хорошо помню. Этому трясенью земли,  вы  теперь сосчитайте, полных одиннадцать годов. А в самое трясенье,

как  сейчас  помню,  я  её  отлучила.  Натёрла я себе соски полынью и села у голубятни  на  солнечный припёк. Вы с их милостью были в Мантуе, ну скажите, какова  память!  Хватила  она,  родимая,  с  соска  полыни и закатилась - не приведи  бог!  В  это  самое  время  голубятня передо мною кувырк, и я, само собой,  оттуда давай бог ноги. А этому делу теперь полных одиннадцать годов. Она  уже  тогда  на  ножки  становилась - да что я, на ножки! - бегала уже и

ходила,  ей-богу, правда, истинный господь! Теперь я вам скажу, расшибла она себе  в  то  время лобик. И вот мой муж... царство ему небесное, ужасный был шутник!..  взял  он  ребёнка  на руки и говорит: "Лицом, говорит, Джулинька, падать  не  годится.  Вырастешь,  будешь, говорит, норовить упасть на спину.

Будешь?"  - говорит. И что же вы думаете? Утёрла моя крошка слёзы и отвечает ему:  "Да".  Вы  подумайте,  что за смехота! Тысячу лет проживу и никогда не забуду.  "Будешь,  говорит,  на  спину,  Джулинька?"  И она, как ни в чём не бывало, отвечает ему: "Да".

Леди Капулетти. Довольно болтать! Замолчи, пожалуйста!

Кормилица. Слушаю,  сударыня.  Но скажите, разве не умора? Угомонилась в минуту и, не  задумываясь,  отвечает  ему  "да",  а  ведь шишка-то была здоровенная, с голубиное  яйцо,  и плакала она горючими слезами. "Лицом, говорит, падать не годится.  Вырастешь,  будешь,  говорит,  на спину? Будешь?" - говорит. И эта

крошка отвечает ему "да" и разом угомонилась.

Джульетта. Угомонись, кормилица, и ты.

Кормилица. Слушаюсь,  больше  не  буду. Из моих питомиц ты была самая хорошенькая. Дожить бы мне до твоей свадьбы, то-то была бы радость!

Леди Капулетти. До свадьбы? А о свадьбе-то и речь.

Затем пришла. Скажи-ка мне, Джульетта,

К замужеству как ты бы отнеслась?

Джульетта. Об этой чести я не помышляла.

Кормилица. Об этой чести? Вы подумайте! Жаль, я твоя кормилица, а то можно было бы сказать, что ты ум с молоком всосала.

Леди Капулетти. Так вот подумай. Меньших лет, чем ты,

Становятся в Вероне матерями,

А я тебя и раньше родила.(13*)

Итак, покуда второпях и вкратце:

К нам за тебя посватался Парис.

Кормилица. Ну,  это,  барышня  моя,  мужчина на славу! Такой мужчина, что объедешь целый свет - лучшего не сыщешь. Не человек, а картинка.

Леди Капулетти. Цветок, каких Верона не видала.

Кормилица. Цветок, нет слова. Слова нет, цветок.

Леди Капулетти. Что скажешь? По сердцу ли он тебе?

Сегодня на балу его изучишь.

Прочти, как в книге, на его лице

Намёки ласки и очарованья.

Сличи его черты, как письмена,

Измерь, какая в каждой глубина,

А если что останется в тумане,

Ищи всему в глазах истолкованья.

Вот где тебе блаженства полный свод,

И переплёта лишь недостаёт.

Как рыба - глуби, с той же силой самой

Картина требует красивой рамы,

И золотое содержанье книг

Нуждается в застежках золотых,

Вот так и ты, подумавши о муже,

Не сделаешься меньше или хуже.

Кормилица. Не  сделаешься  меньше!  Больше,  сударыня,  больше.  От мужчин женщины полнеют.

Леди Капулетти. Ну, как, займёшься ль ты его особой?

Джульетта. Ещё не знаю. Надо сделать пробу.

Но это лишь единственно для вас.

Я только исполняю ваш приказ.

 

Входит СЛУГА.

 

Слуга. Сударыня, гости пришли, кушать подано, вас кличут не докличутся, каждый спрашивает  барышню,  в  кладовой  на чём свет стоит ругают кормилицу, и всё вверх дном. Побегу к гостям. Сделайте милость, пожалуйте безотлагательно.

Леди Капулетти. Идём.

(СЛУГА уходит.)

Скорей, Джульетта! Граф уж там.

Кормилица. Благих ночей в придачу к добрым дням!

Уходят.

 

СЦЕНА IV.

Улица.

 

Входят РОМЕО, МЕРКУЦИО и БЕНВОЛИО с пятью или шестью РЯЖЕНЫМИ, ФАКЕЛЬЩИКИ  и  МАЛЬЧИК С БАРАБАНОМ.

 

Ромео. Прочесть ли нам приветствие в стихах

Или войти без лишних предисловий?

Бенволио. Нет, в наше время это не в ходу.

Мы сможем обойтись без Купидона

С повязкой шерстяною на глазах,

С татарским луком (14*) из линючей дранки,

Который видом так бывал нелеп,

Что дамам был страшней вороньих пугал.

Нам не придётся никого томить

Экспромтами при помощи суфлера.

Под дудку их не будем мы плясать,

А спляшем под свою и удалимся.

Ромео. Тогда дай факел мне. Я огорчён

И не плясун. Я факельщиком буду.(15*)

Меркуцио. Ромео, нет, от танцев не уйдёшь.

Ромео. Уволь меня. Вы в лёгких бальных туфлях,

А я придавлен тяжестью к земле.

Меркуцио. Ведь ты влюблён, так крыльями амура

Решительней взмахни и оторвись.

Ромео. Он пригвоздил меня стрелой навылет.

Я ранен так, что крылья не несут.

Под бременем любви я подгибаюсь.

Меркуцио. Повалишься, её не придави:

Она нежна для твоего паденья.

Ромео. Любовь нежна? Она груба и зла.

И колется и жжётся, как терновник.

Меркуцио. А если так, будь тоже с ней жесток,

Коли и жги, и будете вы квиты.

Однако время маску надевать.

Ну, вот и всё, и на лице личина.

Теперь пусть мне что знают говорят:

Я ряженый, пусть маска и краснеет.

Бенволио. Стучитесь в дверь, и только мы войдём -

Все в пляс, и пошевеливай ногами.

Ромео. Дай факел мне. Пусть пляшут дураки.

Половики не для меня стелили.

Я ж со свечой, как деды говорили,

Игру понаблюдаю из-за плеч,

Хоть, кажется, она не стоит свеч.

Меркуцио. Ах, факельщик, своей любовью пылкой

Ты надоел, как чадная коптилка!

Стучись в подъезд, чтоб не истлеть живьём.

Мы днём огонь, как говорится, жжём.

Ромео. Таскаться в гости - добрая затея,

Но не к добру.

Меркуцио. А чем, спросить посмею?

Ромео. Я видел сон.

Меркуцио. Представь себе, и я.

Ромео. Что видел ты?

Меркуцио. Что сны - галиматья.

Ромео. А я не ошибался в них ни разу.

Меркуцио. Все королева Маб.(16*) Её проказы.

Она родоприемница у фей,

А по размерам - с камушек агата

В кольце у мэра. По ночам она

На шестерне пылинок цугом ездит

Вдоль по носам у нас, пока мы спим.

В колёсах - спицы из паучьих лапок,

Каретный верх - из крыльев саранчи,

Ремни гужей - из ниток паутины,

И хомуты - из капелек росы.

На кость сверчка накручен хлыст из пены,

Комар на козлах - ростом с червячка,

Из тех, которые от сонной лени

Заводятся в ногтях у мастериц.(17*)

Её возок - пустой лесной орешек.

Ей смастерили этот экипаж

Каретники волшебниц - жук и белка.

Она пересекает по ночам

Мозг любящих, которым снится нежность,

Горбы вельможи, которым снится двор,

Усы судей, которым снятся взятки,

И губы дев, которым снится страсть.

Шалунья Маб их сыпью покрывает

За то, что падки к сладким пирожкам.

Подкатит к переносице сутяги,

И он почует тяжбы аромат.

Щетинкой под ноздрею пощекочет

У пастора, и тот увидит сон

О прибыльности нового прихода.

С разбегу ринется за воротник

Солдату, и ему во сне приснятся

Побоища, испанские ножи,

И чары в два ведра, и барабаны.

В испуге вскакивает он со сна

И крестится, дрожа, и засыпает.

Всё это плутни королевы Маб.

Она в конюшнях гривы заплетает

И волосы сбивает колтуном,

Который расплетать небезопасно.

Под нею стонут девушки во сне,

Заранее готовясь к материнству.

Вот эта Маб...

Ромео. Меркуцио, молчи. Ты пустомеля.

Меркуцио. Речь о сновиденьях.

Они плоды бездельницы-мечты

И спящего досужего сознанья.

Их вещество - как воздух, а скачки -

Как взрывы ветра, рыщущего слепо

То к северу, то с севера на юг

В приливе ласки и порыве гнева.

Бенволио. Не застудил бы этот ветер твой

Нам ужина, пока мы сдуру медлим.

Ромео. Не сдуру медлим, а не в срок спешим.

Добра не жду. Неведомое что-то,

Что спрятано пока ещё во тьме,

Но зародится с нынешнего бала,

Безвременно укоротит мне жизнь

Виной каких-то страшных обстоятельств.

Но тот, кто направляет мой корабль,

Уж поднял парус. Господа, войдемте!

Бенволио. Бей в барабан!

 

Уходят.

 

СЦЕНА V.

Зал в доме КАПУЛЕТТИ.

 

МУЗЫКАНТЫ. СЛУГИ с салфетками.

 

Первый слуга. Где  Антон  Сотейщик?  Отчего  не  помогает  убирать?  Так  и  липнет к объедкам! Так и возит языком!

Второй слуга. Плохо  дело,  когда  вся  работа  на  одном  или  двух, да и у тех руки немытые.

Первый слуга. Резные кресла вон, горки с посудой - к стене. Присматривай за серебром. Припрячь  мне, дорогой мой, кусок марципану и, если любишь меня, предупреди внизу у входа, чтобы пропустили Надежду Наждачницу и Нелли. Антон Сотейщик!

Третий слуга. Здесь я. Об чём крик?

Первый слуга. В  большой  комнате  тебя  зовут,  кличут,  требуют,  и уж не знаю, как сказать.

Третий слуга. Всюду  не  поспеешь,  надвое  не  разорваться.  Веселей  поворачивайся, ребята! Поживёшь дольше - наживёшь больше.

 

Входят КАПУЛЕТТИ, ЛЕДИ КАПУЛЕТТИ, ДЖУЛЬЕТТА и ТИБАЛЬТ с ДОМАШНИМИ навстречу ГОСТЯМ и РЯЖЕНЫМ.

 

Капулетти. Привет, синьоры! Дамам без мозолей

У нас работы хватит до утра.

Что скажете, красавицы? Какая

Не станет после этого плясать?

Сейчас и заподозрим, что мозоли.

Вот видите, у нас вы и в руках.

Привет, синьоры! Дамам, было время,

И я признанья на ухо шептал.

То время миновало, миновало...

(Входят РОМЕО, МЕРКУЦИО, БЕНВОЛИО и другие.)

Привет, друзья! Играйте, музыканты!

С дороги все! Танцоры, дамы - в круг!

(Музыка. Гости танцуют.)

Побольше света! Отодвиньте стулья!

Залейте жар в камине: духота.

 (ДЯДЕ КАПУЛЕТТИ.)

Глядишь на танцы, так и разбирает.

Нет, что вы, сядьте, где уж нам плясать!

Когда, скажите, дядя Капулетти,

Плясали в масках мы в последний раз?

Дядя Капулетти. Да, думаю, тому назад лет тридцать.

Капулетти. О нет, не так давно, не так давно!

Считайте, сколько лет женат Люченцо?

Никак не больше двадцати пяти.

На свадьбе у него мы и плясали.

Дядя Капулетти. Да нет, их сыну тридцать с чем-то лет.

Капулетти. Он только год, как вышел из опеки.

Ромео. (СЛУГЕ из своей компании)

Кто эта барышня, с которой в ряд

Стал этот кавалер?

Слуга. Не знаю, сударь.

Ромео. Её сиянье факелы затмило.

Она, подобно яркому бериллу

В ушах арапки, чересчур светла

Для мира безобразия и зла.

Как голубя среди вороньей стаи,

Её в толпе я сразу отличаю.

Я к ней пробьюсь и посмотрю в упор.

Любил ли я хоть раз до этих пор?

О нет, то были ложные богини.

Я истинной красы не знал доныне.

Тибальт. Мне показалось, голосом - Монтекки.

Мальчишка, шпагу! Этот негодяй

Осмелился пробраться к нам под маской

В насмешку над семейным торжеством!

Ну что ж, у нас находчивости хватит.

Он жизнью мне за этот шаг заплатит.

Капулетти. Мой дорогой, зачем ты поднял крик?

Тибальт. У нас Монтекки! Как он к нам проник?

Врывается к нам, ни на что не глядя,

Чтобы позорить нас на маскараде!

Капулетти. Ты о Ромео?

Тибальт. О дрянном Ромео.

Капулетти. Приди в себя. Что ты к нему пристал?

Он держится, как должно, и в Вероне

Единогласно признан, говорят,

Примером истинного благородства.

За все богатства мира я не дам

Кому-нибудь у нас его обидеть.

Оставь его, вот мой тебе приказ.

И если для тебя я что-то значу,

Развеселись и больше лба не хмурь.

В гостях надутость эта неуместна.

Тибальт. Нет, к месту, если лишние в гостях.

Я не снесу...

Капулетти. Снесёшь, когда прикажут!

Вы слышали? Каков! Он не снесёт!

Он не снесёт! Не я, а он хозяин!

Он не снесёт! Он мне, того гляди,

В моей гостиной общество взбунтует!

Он главный тут! Он всё! Он коновод!

Тибальт. Но, дядя, это срам.

Капулетти. Без разговоров! Угомонись!

 (ГОСТЯМ.) Так, так. Не может быть!

 (ТИБАЛЬТУ.) Он будет мне давать ещё советы!

 (ГОСТЯМ.) Не может быть!

 (ТИБАЛЬТУ.) Ты неуч и буян! Учись манерам.

 (СЛУГАМ.) Свету, больше свету!

 (ТИБАЛЬТУ.) Добром не хочешь - силой научу.

 (ГОСТЯМ.) Что за разброд? Дружнее, дорогие!

Тибальт. Уйти, смиреньем победивши злость?

Что ж, и уйду. Но ваш незваный гость,

Которого нельзя побеспокоить,

Ещё вам будет много крови стоить!

 (Уходит.)

 

Ромео. (одетый монахом, ДЖУЛЬЕТТЕ)

Я ваших рук рукой коснулся грубой.

Чтоб смыть кощунство, я даю обет:

К угоднице спаломничают губы

И зацелуют святотатства след.

Джульетта. Святой отец, пожатье рук законно.

Пожатье рук - естественный привет.

Паломники святыням бьют поклоны.

Прикладываться надобности нет.

Ромео. Однако губы нам даны на что-то?

Джульетта. Святой отец, молитвы воссылать.

Ромео. Так вот молитва: дайте им работу.

Склоните слух ко мне, святая мать.

Джульетта. Я слух склоню, но двигаться не стану.

Ромео. Не надо наклоняться, сам достану. (Целует её.)

Вот с губ моих весь грех теперь и снят.

Джульетта. Зато мои впервые им покрылись.

Ромео. Тогда отдайте мне его назад.

Джульетта. Мой друг, где целоваться вы учились?

Кормилица. Тебя зовёт мамаша на два слова.

 

ДЖУЛЬЕТТА уходит.

 

Ромео. А кто она?

Кормилица. Да вы-то сами где?

Она глава семьи, хозяйка дома.

Я в мамках тут и выходила дочь.

Вы с ней сейчас стояли. Помяните:

Кто женится на ней, тот заберёт

Хороший куш.

Ромео. Так это Капулетти?

Я у врага в руках и пойман в сети!

Бенволио. Прощайся. Вижу, шутка удалась.

Ромео. И даже чересчур на этот раз.

Капулетти. О нет, куда вы, господа, так рано?

Вон слуги с прохладительным идут.

Не можете? Торопитесь? Ну что же,

Благодарю. Прощайте. Добрый путь.

Светите им! А я на боковую.

Ах, чёрт, а ведь и правда поздний час!

Пора в постель.

 

КАПУЛЕТТИ и другие уходят.

 

Джульетта. Кормилица, послушай:

Кто этот гость у выхода в углу?

Кормилица. Сын и наследник старика Тиберьо.

Джульетта. А этот вот, который стал в дверях?

Кормилица. А это, кажется, Петручьо-младший.

Джульетта. А тот, который подошёл к нему

И не охотник танцевать?

Кормилица. Не знаю.

Джульетта. Поди узнай-ка.

(КОРМИЛИЦА уходит.)

Если он женат, Пусть для венчанья саван мне кроят.

Кормилица. (возвращаясь) Его зовут Ромео. Он Монтекки,

Сын вашего заклятого врага.

Джульетта. Я воплощенье ненавистной силы

Некстати по незнанью полюбила!

Что могут обещать мне времена,

Когда врагом я так увлечена?

Кормилица. Что ты бормочешь?

Джульетта. Так, стихи, пустое.

На танцах в паре кто-то подсказал.

Леди Капулетти. (за сценой) Джульетта!

Кормилица. Слышим, слышим! Знаю, знаю!

Все разошлись. Пойдем и мы, родная.

Уходят.

 

Входит ХОР.

 

Хор. Былая страсть лежит на смертном ложе,

И новая на смену ей пришла.

И бывшая Ромео всех дороже

Перед Джульеттой больше не мила.

Хотя любовь их всё непобедимей,

Они пока ещё разделены.

Исконная вражда семей меж ними

Разрыла пропасть страшной глубины.

В её семье Монтекки ненавидят,

В глазах родни Ромео не жених.

Когда и где она его увидит

И как спасет от ненависти их?

Но страсть их учит побеждать страданье

И им находит способ для свиданья.

ХОР уходит.

 

АКТ II.

СЦЕНА I. 

У стены сада КАПУЛЕТТИ.

 

Входит РОМЕО

 

Ромео. Куда уйду я, если сердце здесь?

Вращайся вкруг планеты, бедный спутник!

 (Перелезает через стену сада.)

 

Входят БЕНВОЛИО и МЕРКУЦИО.

 

Бенволио. Ромео, стой!

Меркуцио. Ромео не дурак:

Он дома и, наверное, в постели.

Бенволио. Он перелез чрез эту стену в сад.

Погромче позови его, Меркуцио.

Меркуцио. Звать мало - вызову его, как тень.

Ромео! Сумасшедший обожатель!

Стань предо мной, как облачко, как вздох!

Произнеси полстрочки, и довольно.

Скажи "увы". Срифмуй "любовь" и "кровь".

К Венере (18*) обратись иль Купидону.

Скажи, что это мерзкий сорванец

С подбитым глазом. Расскажи легенду

О нищей и царе Кофетуа.(19*)

Не слышит, не колышется, не дышит.

Бедняга мёртв, а я зову его!

Зову тебя во имя Розалины,

Её горящих глаз и влажных губ,

Крутого лба и стройных ног и бёдер

И прочих околичностей, проснись

И выйди к нам.

Бенволио. Он может рассердиться.

Меркуцио. А, собственно, на что? Иной вопрос,

Когда бы я к его любезной вызвал

Другого и оставил их вдвоем.

Но я ведь заклинаю дух Ромео

В его прямом и собственном лице.

Он должен оценить, а не сердиться.

Бенволио. Идём отсюда. Он засел в кустах.

Его слепые чувства одолели.

Меркуцио. Слепая страсть не достигает цели.

Он, верно, тут, под деревом, застыл

И сожалеет, что его царица

Не ягода садовая кизил,

Чтоб в рот к нему без косточки свалиться.

О, если б ягодой она была!

Ну и дурак набитый ты, Ромео!

Прощай, однако. Поспешу в постель.

В твоей походной койке страшный холод.

Идём, Бенволио.

Бенволио. Идём. Зачем

Искать того, кто найден быть не хочет?

Уходят.

 

СЦЕНА II.

Сад КАПУЛЕТТИ.

 

Входит РОМЕО.

 

Ромео. Им по незнанью эта боль смешна.

Но что за блеск я вижу на балконе?

Там брезжит свет. Джульетта, ты как день!

Стань у окна, убей луну соседством;

Она и так от зависти больна,

Что ты её затмила белизною.

(На балконе показывается ДЖУЛЬЕТТА.)

Оставь служить богине чистоты.

Плат девственницы жалок и невзрачен.

Он не к лицу тебе. Сними его.

О милая! О жизнь моя! О радость!

Стоит, сама не зная, кто она.

Губами шевелит, но слов не слышно.

Пустое, существует взглядов речь!

О, как я глуп! С ней говорят другие.

Две самых ярких звёздочки, спеша

По делу с неба отлучиться, просят

Её глаза покамест посверкать.

Ах, если бы глаза её на деле

Переместились на небесный свод!

При их сиянье птицы бы запели,

Принявши ночь за солнечный восход.

Стоит одна, прижав ладонь к щеке.

О чём она задумалась украдкой?

О, быть бы на её руке перчаткой,

Перчаткой на руке!

Джульетта. О горе мне!

Ромео. Проговорила что-то. Светлый ангел,

Во мраке над моею головой

Ты реешь, как крылатый вестник неба

Вверху, на недоступной высоте,

Над изумлённою толпой народа,

Которая следит за ним с земли.

Джульетта. Ромео, как мне жаль, что ты Ромео!

Отринь отца да имя измени,

А если нет, меня женою сделай,

Чтоб Капулетти больше мне не быть.

Ромео. Прислушиваться дальше иль ответить?

Джульетта. Лишь это имя мне желает зла.

Ты б был собой, не будучи Монтекки.

Что есть Монтекки? Разве так зовут

Лицо и плечи, ноги, грудь и руки?

Неужто больше нет других имен?

Что значит имя? Роза пахнет розой,

Хоть розой назови её, хоть нет.

Ромео под любым названьем был бы

Тем верхом совершенств, какой он есть.

Зовись иначе как-нибудь, Ромео,

И всю меня бери тогда взамен!

Ромео. О, по рукам! Теперь я твой избранник!

Я новое крещение приму,

Чтоб только называться по-другому.

Джульетта. Кто это проникает в темноте

В мои мечты заветные?

Ромео. Не смею

Назвать себя по имени. Оно

Благодаря тебе мне ненавистно.

Когда б оно попалось мне в письме,

Я б разорвал бумагу с ним на клочья.

Джульетта. Десятка слов не сказано у нас,

А как уже знаком мне этот голос!

Ты не Ромео? Не Монтекки ты?

Ромео. Ни тот, ни этот: имена запретны.

Джульетта. Как ты сюда пробрался? Для чего?

Ограда высока и неприступна.

Тебе здесь неминуемая смерть,

Когда б тебя нашли мои родные.

Ромео. Меня перенесла сюда любовь,

Её не останавливают стены.

В нужде она решается на всё,

И потому - что мне твои родные!

Джульетта. Они тебя увидят и убьют.

Ромео. Твой взгляд опасней двадцати кинжалов.

Взгляни с балкона дружелюбней вниз,

И это будет мне от них кольчугой.

Джульетта. Не попадись им только на глаза!

Ромео. Меня плащом укроет ночь. Была бы

Лишь ты тепла со мною. Если ж нет,

Предпочитаю смерть от их ударов,

Чем долгий век без нежности твоей.

Джульетта. Кто показал тебе сюда дорогу?

Ромео. Её нашла любовь. Я не моряк,

Но если б ты была на крае света,

Не медля мига, я бы, не страшась,

Пустился в море за таким товаром.

Джульетта. Моё лицо спасает темнота,

А то б я, знаешь, со стыда сгорела,

Что ты узнал так много обо мне.

Хотела б я восстановить приличье,

Да поздно, притворяться ни к чему.

Ты любишь ли меня? Я знаю, верю,

Что скажешь "да". Но ты не торопись.

Ведь ты обманешь. Говорят, Юпитер (20*)

Пренебрегает клятвами любви.

Не лги, Ромео. Это ведь не шутка.

Я легковерной, может быть, кажусь?

Ну ладно, я исправлю впечатленье

И откажу тебе в своей руке,

Чего не сделала бы добровольно.

Конечно, я так сильно влюблена,

Что глупою должна тебе казаться,

Но я честнее многих недотрог,

Которые разыгрывают скромниц,

Мне б следовало сдержаннее быть,

Но я не знала, что меня услышат.

Прости за пылкость и не принимай

Прямых речей за лёгкость и доступность.

Ромео. Мой друг, клянусь сияющей луной,

Посеребрившей кончики деревьев...

Джульетта. О, не клянись луною, в месяц раз

Меняющейся, - это путь к изменам.

Ромео. Так чем мне клясться?

Джульетта. Не клянись ничем

Или клянись собой, как высшим благом,

Которого достаточно для клятв.

Ромео. Клянусь, мой друг, когда бы это сердце...

Джульетта. Не надо, верю. Как ты мне ни мил,

Мне страшно, как мы скоро сговорились.

Все слишком второпях и сгоряча,

Как блеск зарниц, который потухает,

Едва сказать успеешь "блеск зарниц".

Спокойной ночи! Эта почка счастья

Готова к цвету в следующий раз.

Спокойной ночи! Я тебе желаю

Такого же пленительного сна,

Как светлый мир, которым я полна.

Ромео. Но как оставить мне тебя так скоро?

Джульетта. А что прибавить к нашему сговору?

Ромео. Я клятву дал. Теперь клянись и ты.

Джульетта. Я первая клялась и сожалею,

Что дело в прошлом, а не впереди.

Ромео. Ты б эту клятву взять назад хотела?

Джульетта. Да, для того, чтоб дать её опять.

Мне не подвластно то, чем я владею.

Моя любовь без дна, а доброта -

Как ширь морская. Чем я больше трачу,

Тем становлюсь безбрежней и богаче.

(Голос КОРМИЛИЦЫ за сценой.)

Меня зовут. Я ухожу. Прощай. -

Иду, иду! - Прости, не забывай.

Я, может быть, вернусь ещё. Постой-ка.

 (Уходит.)

Ромео. Святая ночь, святая ночь! А вдруг

Всё это сон? Так непомерно счастье,

Так сказочно и чудно это всё!

 

На балкон возвращается ДЖУЛЬЕТТА.

 

Джульетта. Ещё два слова. Если ты, Ромео,

Решил на мне жениться не шутя,

Дай завтра знать, когда и где венчанье.

С утра к тебе придёт мой человек

Узнать на этот счёт твое решенье.

Я всё добро сложу к твоим ногам

И за тобой последую повсюду.

Кормилица. (за сценой) Голубушка!

Джульетта. Иду! Сию минуту! -

А если у тебя в уме обман,

Тогда, тогда...

Кормилица. (за сценой) Голубушка!

Джульетта. Немедля

Оставь меня и больше не ходи.

Я завтра справлюсь.

Ромео. Я клянусь спасеньем.

Джульетта. Сто тысяч раз прощай.

 (Уходит.)

Ромео. Сто тысяч раз

Вздохну с тоской вдали от милых глаз.

К подругам мы - как школьники домой,

А от подруг - как с сумкой в класс зимой.

(Направляется к выходу.)

 

На балкон возвращается ДЖУЛЬЕТТА.

 

Джульетта. Ромео, где ты? Дудочку бы мне,

Чтоб эту птичку приманить обратно!

Но я в неволе, мне кричать нельзя,

А то б я эхо довела до хрипа

Немолчным повтореньем этих слов:

Ромео, где ты? Где же ты, Ромео?

Ромео. Моя душа зовёт меня опять.

Как звонки ночью голоса влюблённых!

Джульетта. Ромео!

Ромео. Милая!

Джульетта. В каком часу

Послать мне завтра за ответом?

Ромео. В девять.

Джульетта. До этого ведь целых двадцать лет!

Мученье ждать... Что я сказать хотела?

Ромео. Припомни, я покамест постою.

Джульетта. Постой, покамест я опять забуду,

Ромео. Припоминай и забывай, покуда,

Себя не помня, буду я стоять.

Джульетта. Почти светает. Шёл бы ты подальше.

А как, скажи, расстаться мне с тобой?

Ты как ручная птичка щеголихи,

Привязанная ниткою к руке.

Ей то дают взлететь на весь подвесок,

То тащат вниз на шёлковом шнурке.

Вот так и мы с тобой.

Ромео. Мне б так хотелось

Той птицей быть!

Джульетта. О, этого и я

Хотела бы, но я бы умертвила

Тебя своими ласками. Прощай!

Прощай, прощай, а разойтись нет мочи!

Так и твердить бы век: "Спокойной ночи".

(Уходит.)

Ромео. Прощай! Спокойный сон к тебе приди

И сладкий мир разлей в твоей груди!

А я к духовнику отправлюсь в келью

Поговорить о радости и деле.

Уходит.

 

СЦЕНА III.

Келья БРАТА ЛОРЕНЦО.

 

Входит БРАТ ЛОРЕНЦО с корзиной.

 

Брат Лоренцо. Ночь сердится, а день исподтишка

Расписывает краской облака.

Как выпившие, кренделя рисуя,

Остатки тьмы пустились врассыпную.

Пока роса на солнце не сошла

И держится предутренняя мгла,

Наполню я свой кузовок плетёный

Целебным зельем и травою сонной.

Земля - праматерь всех пород, их цель.

Гробница их и вновь - их колыбель.

Всё, что на ней, весь мир её зеленый

Сосёт её, припав к родному лону.

Она своим твореньям без числа

Особенные свойства раздала.

Какие поразительные силы

Земля в каменья и цветы вложила!

На свете нет такого волокна,

Которым не гордилась бы она,

Как не отыщешь и такой основы,

Где не было бы ничего дурного.

Полезно всё, что кстати, а не в срок -

Все блага превращаются в порок.

К примеру, этого цветка сосуды:

Одно в них хорошо, другое худо.

В его цветах - целебный аромат,

А в листьях и корнях - сильнейший яд.

Так надвое нам душу раскололи

Дух доброты и злого своеволья.

Однако в тех, где побеждает зло,

Зияет смерти чёрное дупло.

Ромео. (за сценой) Отец!

Брат Лоренцо. Благословение господне!

Кому б ко мне в такую рань сегодня

 

Входит РОМЕО.

 

Ах, это ты? Вполне ли ты здоров,

Что пробудился раньше петухов?

Иное дело старость и заботы:

У них свои с бессоницею счеты.

Но в молодые годы крепкий сон,

Мне кажется, единственный закон.

Ты неспроста горишь усердьем ранним,

А по каким-то важным основаньям.

Ты должен был по нездоровью встать,

А то и вовсе не ложился спать?

Ромео. Ты прав. Об этом не было помину.

Брат Лоренцо. Прости, господь! Ты был у Розалины?

Ромео. Нет, с Розалиной у меня конец.

Я имя позабыл её, отец.

Брат Лоренцо. Я одобряю. Что ж ты так сияешь?

Ромео. Сейчас, отец, ты главное узнаешь:

Вчера я ранен был, придя на бал,

И на удар ударом отвечал.

Перевяжи нас поскорей обоих.

Вот я зачем в твоих святых покоях.

Как заповедь твоя мне дорога!

Я зла не помню и простил врага.

Брат Лоренцо. Попроще, сын. Что отвечать я стану,

Когда так исповедь твоя туманна?

Ромео. Дочь Капулетти, знай, я полюбил,

И ей такую же любовь внушил.

Мы друг без друга часа не протянем,

Все слажено, и дело за венчаньем.

Теперь скорее по делам пойдем.

Подробности я расскажу потом.

Но раньше мне пообещай, однако,

Сегодня взяться за свершенье брака.

Брат Лоренцо. Святой Франциск, какой переворот!

О Розалине уж и речь нейдёт.

Привязанности нашей молодежи

Не в душах, а в концах ресниц, похоже.

Скажи, по ком недавно, вертопрах,

Я видел слёзы на твоих глазах?

Рассолу сколько, жалости в приправу,

Без всякой пользы вылито в канаву?

Давно ли замер твой последний вздох?

Давно ли безутешный стон заглох

И побледнели слёз следы и пятна?

Чьи это были чувства, непонятно.

Я, может, ошибаюсь и похвал

В честь Розалины ты не расточал?

Но если так мужское слово шатко,

Какого ждать от женщины порядка?

Ромео. Не за неё ль бывал мне нагоняй?

Брат Лоренцо. Не за неё - за резвость через край.

Ромео. Вот я и охладел к ней тем скорее.

Брат Лоренцо. Чтоб новою увлечься вслед за нею?

Ромео. Но эта предыдущей не чета.

Та злобилась, а эта - доброта.

Брат Лоренцо. И хорошо, что злилась. За любовью

Она угадывала пустословье.

Но я с тобою, юный ветрогон.

Я к вам обоим вот чем привлечен:

Мне видится в твоей второй зазнобе

Развязка вашего междоусобья.

Ромео. Прошу, скорей!

Брат Лоренцо. Прошу не торопить:

Тот падает, кто мчится во всю прыть.

Уходят.

 

СЦЕНА IV.

Улица.

 

Входят БЕНВОЛИО и МЕРКУЦИО.

 

Меркуцио. Где носят черти этого Ромео?

Он был сегодня ночью дома?

Бенволио. Нет. Я там справлялся.

Меркуцио. Эта Розалина

Своей пустой, бессовестной игрой

Беднягу доведет до полоумья.

Бенволио. Слыхал? Тибальт, племянник Капулетти,

Прислал ему письмо.

Меркуцио. Вызов, вот увидите.

Бенволио. Ромео ответит.

Меркуцио. Ничего удивительного. Ответить на письмо - не

хитрость.

Бенволио. Нет, он ответит принятием вызова.

Меркуцио. Бедный  Ромео! Он и так уже мёртв от чёрного глаза белой лиходейки. Уши у  него прострелены серенадами, сердце  -  любовною стрелою. И такому-то тягаться с Тибальтом!

Бенволио. А что такое Тибальт?

Меркуцио. Нечто посущественней кота Тибальта из сказки, можешь мне поверить. В делах чести - настоящий дьявол. Фехтует, как по нотам: раз, два, а три уже сидит по рукоятку у тебя в брюхе. Такой дуэлист, что мое почтенье! А его бессмертные passado, его punto reverso, его hai! (2 1*)

Бенволио. Его что?

Меркуцио. Это из их дурацкой тарабарщины, чтоб их чёрт побрал! Только и слышишь: "Готов побожиться, вот это клинок! Бьюсь об  заклад, вот это мужчина! Провалиться, вот это девка!" И откуда их столько берётся, этих мух заморских с их модными pardonnez moi (22*) и bon, bon (23*) ! А их широченные штаны, от которых не

стало места на старых лавках!

 

Входит РОМЕО.

 

Бенволио. Гляди-ка, никак, Ромео!

Меркуцио. Моща мощой, как высохшая селёдка! О бедная плоть человеческая, до чего же ты уподобилась рыбьей! Вот кому теперь растекаться стихами вроде Петрарки, благо перед его милой Лаура не больше, чем кухонная замарашка.

Бонжур, синьор  Ромео! Французский поклон вашим французским штанам. Здорово вы нас вчера надули!

Ромео. Здравствуйте оба. Надул? Каким образом?

Меркуцио. А как же: уговор был идти вместе, а вы улизнули.

Ромео. Прости, милый Меркуцио, я теперь так занят! В делах, как мои, не до условностей.

Меркуцио. Ещё бы! В делах, как твои, приходится ползать на коленях.

Ромео. Весьма вежливое соображение.

Меркуцио. Ещё бы! Я цвет вежливости.

Ромео. Гвоздика, наверное.

Меркуцио. Совершенно верно.

Ромео. Вроде гвоздики на моих башмачных застёжках.

Меркуцио. Ах, как остроумно! Развивай эту сапожную остроту, пока не сотрёшь на ней подошвы. О, единственное в мире остроумие, натянутое и долговечное, как стелька!

Ромео. Зато ты - сама естественность. Ты воображаешь, что от натянутости тебя спасает твоя распущенность?

Меркуцио. Ну что, это не лучше твоих "охов" и "ахов"? Теперь, с тобой можно разговаривать, ты - Ромео, ты - то, что ты есть и чем должен казаться. А эта чёртова твоя любовь - как слюнявая юродивая, которая ходит из угла в угол, укачивая деревянную чурку и кутая её в тряпки.

Бенволио. Довольно, довольно.

Меркуцио. Ты боишься, что это будет против шёрстки?

Бенволио. Ошибаешься. Я добрался до сущности и кончаю.

Ромео. Обратите внимание, вот так зрелище!

 

Входят КОРМИЛИЦА и ПЁТР.

 

Меркуцио. На горизонте парус!

Бенволио. Целых два: юбка и штаны.

Кормилица. Пётр!

Петр. Что изволите?

Кормилица. Мой веер, Пётр.

Меркуцио. Дай ей веер, чтобы прикрыться. Он исправит ей внешность.

Кормилица. С добрым утром, добрые государи!

Меркуцио. С добрым вечером, добрая государыня!

Кормилица. Разве уж вечер?

Меркуцио. По-видимому. В вашей жизни - бесспорно.

Кормилица. А ну вас, право! Что вы за человек?

Ромео. Природою, сударыня, он создан себе на посмеянье.

Кормилица. Любопытно! Себе, говорите, на посмеянье? Но дело не в этом. Кто мне скажет, где найти молодого Ромео?

Ромео. Извольте. Только молодой Ромео будет немного старше, когда вы его найдёте, чем во время поисков. Из людей с этим именем я самый младший, за неимением худшего.

Кормилица. Если вы Ромео, мне надо вам сказать что-то доверительное.

Бенволио. Увидишь, она зазовёт его куда-нибудь на ужин.

Меркуцио. Ай да сводня! Ату ее, ату её!

Ромео. Кого ты выследил?

Меркуцио. К сожалению, не зайца. Или такого, который за старостью может считаться постным. (Поёт.)

Если зайца кусок

Запечь в пирог,

То им постного не оскоромишь.

Но бывает, что так

Староват русак -

Тронешь вилкою, зуб переломишь.

Ромео, собираешься ли ты домой? Мы идём к вашим обедать.

Ромео. Сейчас я подоспею.

Меркуцио. Прощайте, старая барыня, прощайте!

Кормилица. Прощайте, скатертью дорога.

 

МЕРКУЦИО и БЕНВОЛИО уходят.

 

Объясните мне, сударь, кто этот нахал, бог знает что о себе возомнивший?

Ромео. Это молодой человек, который любит послушать себя и в час наговорит столько, что будет жалеть об этом целый месяц.

Кормилица. Если это он на мой счёт, ему не поздоровится, будь он вдесятеро вострей двадцати таких же выскочек. Я покажу ему, как смеяться надо мною! А если не покажу, всё равно найдутся, которые покажут. Подлый хвастун! Ты это со своими сударками так разговаривай или с кем-нибудь из твоих поганых забулдыг!  (Обращаясь  к  Петру.) А этот тоже хорош! Стоит, как пень, и смотрит, как каждый негодяй делает с его госпожой, что хочет.

Пётр. Я этого не замечал. Я бы таких вещей не потерпел и на месте вынул бы оружие. Я пускаю в дело шпагу ничуть не хуже всякого, едва вижу к этому повод и когда знаю, что закон на моей стороне.

Кормилица. Боже  правый, я до сих пор не могу прийти в себя, и всю меня так и трясёт! Подлый хвастун!.. Ах, сэр, ведь я-то пришла совсем по другому делу. Моя барышня, как говорится, просила меня узнать. Что она просила, это, конечно, моя тайна, но если вы, сударь, собираетесь её одурачить, это я уж просто слов не найду, как нехорошо. Потому что моя барышня совсем ещё молоденькая, и если вы её обманете, хорошие люди так не поступают. И вам так не годится, ей-богу, не годится.

Ромео. Погоди, нянюшка.  Во-первых, передай от меня барышне поклон. Уверяю тебя...

Кормилица. Я передам ей это, добрая вы душа. То-то она обрадуется!

Ромео. Что передать ты хочешь? Я и рта ведь не успел ещё открыть порядком.

Кормилица. Передам, что вы уверяете. Это, как я полагаю, изъявление немаловажное.

Ромео. Скажи, что под любым предлогом надо

К полудню ей на исповедь прийти.

Нас с нею обвенчает брат Лоренцо.

Не спутаешь? А это за труды.

Кормилица. Да полноте, не надо ни полушки.

Ромео. Ну вот ещё! Дают, так надо брать.

Кормилица. Устрою, ладно. Приведу к полудню.

Ромео. А ты постой у монастырских врат

И там покараулишь человека

С верёвочною лестницей. По ней

Взберусь я ночью на вершину счастья.

Я за услуги отблагодарю.

Теперь прощай. Поклон твоей хозяйке.

Кормилица. Спаси вас бог! Послушайте-ка, сэр...

Ромео. Что, нянюшка?

Кормилица. А человек-то верный?

К чему нам третий, в толк я не возьму.

Меня б одну, а третий ни к чему.

Ромео. Ручаюсь, он надежнее железа.

Кормилица. Ну, хорошо, сэр. Моя барышня... Господи, господи! Когда она была маленькая... Слушайте, здесь в городе есть молодой человек, некто Парис, который бы не прочь её заполучить. Но для неё он всё равно что лягушка - ей-богу, всё равно что лягушка. Она теперь не может, когда я говорю, что этот Парис более подходящая партия, чем вы, и при этих словах белеет, как полотно. Что, слова "розмарин" (27*) и "Ромео" не на одну букву?

Ромео. На одну, нянюшка. Что ж из этого? Оба начинаются на "эр".

Кормилица. Какие вы насмешники! Это собачья буква. "Эр" - совсем другое дело. Ваше имя начинается не так. Я  знаю, она придумывает всякие словечки на вас и розмарин. Вам бы страшно понравилось.

Ромео. Поклон барышне.

Кормилица. Да, тысяча поклонов.

(РОМЕО уходит.)

Пётр!

Пётр. Чего изволите?

Кормилица. Возьми мой веер и ступай вперед проворней.

Уходят.

 

СЦЕНА V.

Сад КАПУЛЕТТИ.

 

Входит ДЖУЛЬЕТТА.

 

Джульетта. Кормилицу я в девять отослала.

Она хотела сбегать в полчаса.

Они не разминулись? Быть не может.

Нет, попросту она плохой ходок.

Рассыльными любви должны быть мысли,

Они быстрее солнечных лучей,

Несущихся в погоне за тенями.

Вот что торопит почту голубей

И отчего у Купидона крылья.

Однако солнце уж над головой

И три часа от девяти до полдня,

Её же нет как нет. Когда б она

Была с горячей кровью и страстями,

Она летала б с лёгкостью мяча

Между моим возлюбленным и мною.

Но это право старых хитрецов -

Плестись и мешкать, корча мертвецов.

 

Входят КОРМИЛИЦА и ПЁТР.

 

Но вот она. Кормилица, родная!

Что нового? Ты видела его?

Спровадь Петра.

Кормилица. Ступай-ка, брат, к воротам.

(ПЁТР уходит.)

Джульетта. Ну, няня... Чем ты так огорчена?

Дурных вестей не множь угрюмым видом,

Но если сообщенья хороши,

Их портит кислая твоя улыбка.

Кормилица. Я утомилась. Дай передохну.

Концы - не шутка. Ноги отходила.

Джульетта. Мои бы кости за твою бы весть

Готова в жертву я тебе принесть!

Кормилица. Подумаешь, горячка! Ты не видишь -

Одышка одолела, я без сил.

Джульетта. А на одышку плакаться есть силы?

Ах, нянюшка, твои обиняки

Длинней иного полного рассказа!

В порядке ли дела у нас иль нет?

Скажи, я успокоюсь и отстану.

Итак, скажи, в порядке ли дела?

Кормилица. Сама знаешь, в каком порядке. Навязала себе сокровище! Без меня выбирала, на себя и пеняй. Ромео! Ну, что поделаешь... Конечно, лицом он хорош, но фигура ещё лучше. О руках и ногах, конечно, нечего и говорить, но они  выше всякого сравненья. Да что уж там... Служи, детка, молебен. Вы ещё не обедали?

Джульетта. Нет, нет. Но я всё это знала раньше.

Со свадьбой как? Что он о ней сказал?

Кормилица. Головушку как ломит, инда треснет

И разлетится на двадцать кусков!

А поясница-то, а поясница!

Ты полагаешь, бог тебе простит,

Что до смерти меня ты загоняла?

Джульетта. Мне очень жаль, что ты удручена,

Но что сказал он, золотая няня?

Кормилица. Как  полагается человеку доброму, красивому и, главное, порядочному, он сказал... Где матушка твоя?

Джульетта. Где матушка моя? Она в дому.

А где ж ей быть? Какой ответ нелепый!

"Как люди с воспитаньем, он сказал:

Где матушка твоя?"

Кормилица. О боже правый!

Вот егоза! И этот нетерпёж -

Моим костям заслуженная грелка?

Вперед летай с записками сама.

Джульетта. Вот мука-то! Что говорит Ромео?

Кормилица. Ты б нынче исповедаться могла?

Джульетта. Могу.

Кормилица. Тогда беги к Лоренцо в келью...

Там муж твой сделает тебя женой.

Ишь кровь-то как, злодейка, заиграла!

Зарделась, только палец покажи!

Ну вот. Ты - в храм, а у меня забота:

Веревочная лестница нужна

Для твоего ночного шатуна.

Кто хочет, всяк меня, старуху, мучит.

Да ночью и тебя, смотри, навьючат.

Пойду поесть. А ты не опоздай.

Джульетта. Иду, иду, родимая! Спасибо!

Уходят.

 

СЦЕНА VI.

Келья БРАТА ЛОРЕНЦО.

 

Входят БРАТ ЛОРЕНЦО и РОМЕО.

 

Брат Лоренцо. Брак надо достодолжно освятить,

Чтобы о том впоследствии не плакать.

Ромео. Аминь! Что б ни грозило впереди,

Все беды перевешивает счастье

Свидания с Джульеттой хоть на миг.

С молитвою соедини нам руки,

А там хоть смерть. Я буду ликовать,

Что хоть минуту звал её своею.

Брат Лоренцо. У бурных чувств неистовый конец,

Он совпадает с мнимой их победой.

Разрывом слиты порох и огонь,

Так сладок мед, что, наконец, и гадок:

Избыток вкуса отбивает вкус.

Не будь ни расточителем, ни скрягой:

Лишь в чувстве меры истинное благо.

 

Входит ДЖУЛЬЕТТА.

 

Вот и она. Столь лёгкая нога

Ещё по этим плитам не ступала.

Влюблённый дух, наверно, невесом,

Как нити паутины бабьим летом.

Джульетта. Привет тебе, духовный мой отец!

Брат Лоренцо. Благодари, Ромео, за обоих.

Ромео. Скажи, Джульетта, так же ль у тебя

От счастья бьётся сердце? Если так же,

Найди слова, которых я лишён,

Чтоб выразить, что нас переполняет.

Пропой хоть звук из хора голосов,

Которые бушуют в нашей встрече.

Джульетта. Богатство чувств чуждается прикрас,

Лишь внутренняя бедность многословна.

Любовь моя так страшно разрослась,

Что мне не охватить и половины.

Брат Лоренцо. Пойдём и поскорей всё обрядим.

Не повенчав, с такою речью страстной

Вас оставлять одних небезопасно.

Уходят.

 

Продолжение текста перевода Бориса Пастернака :

(АКТ III - АКТ IV - АКТ V)

Примечания А. А. Смирнова к тексту пьесы "Ромео и Джульетта" (Акт I, Акт II).

1. Эскал, герцог Веронский. Описываемые события, согласно легенде, произошли в начале XIV века, когда Вероной правил Бартоломео делла Скала; отсюда имя в шекспировской пьесе:  Эскал.

2. Мантуя - город в северо-западной части Ломбардии. Мантуя являлась самостоятельным княжеством.

3. Пролог. - Текст пролога произносил Хор. Роль "Хора" в театре эпохи Шекспира исполнял актёр, одетый в чёрный плащ. Перед началом пьесы или одного из актов он выходил на сцену и давал пояснения, помогавшие зрителям лучше понять содержание пьесы. Обычай этот возник в подражание античному театру, в котором участвовал хор, дававший оценку изображаемым событиям.

4. Грызть ноготь большого пальца, щёлкая им о зубы, считалось оскорблением (таким же, как показать язык).

5. В эпоху Шекспира длинные средневековые мечи были уже пережитком. Деталь эта является намёком на старость синьора Капулетти.

6. Виллафранка – небольшой город близ Вероны.

7. Сикомора – то же, что смоковница, или фиговое дерево.

8. Аврора - богиня утренней зари в древнеримской мифологии.

9. Диана - богиня-девственница, покровительница зверей и охоты в древнеримской мифологии.

10. Купидон, или Амур, - бог любви в древнеримской мифологии.

11. В ту эпоху не только в Италии, но и в Англии девочка четырнадцати лет считалась на выданье.

12. Подорожник применялся как средство лечения при ранениях и ушибах.

13. Леди Капулетти хочет сказать, что она вышла замуж, будучи моложе Джульетты.

14. "С татарским луком..." -  то есть с большим луком. Бенволио иронизирует над неуклюжими ряжеными старого времени.

15. В группе ряженых тот, кто не умел или не желал танцевать, брал на себя обязанности факельщика.

16. Маб - Имя этой феи – кельтского происхождения (Англия до завоевания её англосаксами в V-VI веках была населена кельтами). Маб названа родоприемницей в двойном значении: во-первых, она,  согласно народному поверью, помогала рождению снов, а во-вторых, согласно другому поверью, подменивала новорождённых младенцев оборотнями.

17. Согласно старинному английскому народному поверью, у ленивых девушек заводятся под ногтями червячки.

18. Венера - мать Купидона, богиня красоты в древнеримской мифологии.

19. Кофетуа - Легендарный африканский царь, воспетый в старинной английской народной балладе. Кофетуа был женоненавистником, но однажды он увидел из окна своего дворца нищую девушку по имени Зенелофон и полюбил ее на всю жизнь.

20. Юпитер - верховное божество в древнеримской мифологии.

21. Итальянские названия приёмов фехтования: Выпад! Отбой! Тронул!; hai  - принятое в то время восклицание фехтовальщика во время выпада.

22. "Прошу прощения" (франц.)

23. "Прекрасно, прекрасно!" франц.)

24. Намёк на случай, действительно имевший место в Лондоне. Когда среди английской щегольской молодёжи стало модным носить широкие французские штаны (короткие, до колен, и похожие на два баллона), однажды случилось, что члены палаты лордов, среди которых были и молодые щёголи, не поместились на своих старинных скамьях.

25. Петрарка (1304-1374) - величайший итальянский поэт эпохи Возрождения.

26. Лаура -  возлюбленная Петрарки, воспетая им в сонетах.

27. Розмарин -  цветок; считался символом верной любви.

28. Звук "р" напоминает ворчание собаки.

~ * ~ * ~ * ~

Collage by Tatiana Kusnetsova © www.romeo-juliet-club.ru

автор и главный редактор сайта "Ромео и Джульетта" - Ольга Николаева  - Olga Nikolaeva, the author of the site.

 

                                                      

Главная страница Шекспировского раздела         План сайта - Map of the Romeo and Juliet site

История постановок трагедии "Ромео и Джульетта" - раздел  ТЕАТР